Зюзя. Книга вторая

На парня было жалко смотреть. Похоже, он действительно надеялся неплохо обогатиться и воплотить свою мечту в жизнь. Теперь на молодом лице отчётливо читался крах всех надежд вперемешку с обречённостью.

– И что делать? – глухо проговорил он, глядя вниз. – Я действительно не хочу тебе пакостить. Мама так воспитала, честным дураком. Что же теперь, до смерти за еду с утра до ночи грузы возить?! Вон, торговцы с юга как приезжают, так над нашей дикостью смеются только! Тут на весь город всего три грузовика и десяток легковушек! А у них даже дизельный погрузчик есть, жёлтый такой, небольшой. Сам видел! С собой его возят, нашим алкашам товары из вагонов разгружать не доверяют. Я мир посмотреть хочу, другую жизнь, понимаешь?!

Мне стало его жаль, чисто по-человечески. Нет, это не была истерика или попытка разжалобить. Это была безнадёга.

– Если действительно хочешь свалить отсюда, то держи, – и я без сожаления выгреб остатки золота и всунул ему в руку. – Купи скутер помощнее, приделай к нему свою тележку и уезжай. Семью сам придумаешь, как разместить. Только узлы с тряпками не бери, налегке трогайтесь. На всю дорогу тут, конечно, не хватит, но больше у меня просто нет. Догоняй мечту, иначе не сбудется. И мой скутер забери за городом, мне он там не нужен станет.

– Да я выведу…

– Не надо, просто покажи.

Не став откладывать в долгий ящик, мы забрали Хонду с хранения и Петруха, неумело управляя и подгазовывая без нужды, вывез меня к явно нежилой окраине, на какой-то заброшенный пустырь за гаражами. Похоже, что не наврал – вдалеке виднелось шоссе с остатками бигбордов; тянулись крохотные, словно муравьи, люди. Спешились.

– Тут постов нет, только самооборона иногда по ночам лазает. Но они спокойные обычно, главное не быковать. Если спросят – скажи, за травой весёлой едешь. Там, – он указал вдаль, – выращивают, про то все знают. А что ночью – так приспичило, бабы запросили. Не придерутся, если встретят.

Я понятливо кивнул.

– Хорошо. Скутер тебе где оставить?

– Лишнее это, – нахмурился парень. – Зачем в дороге два? Тележку он не потянет, только дополнительный расход топлива. А продавать, хоть и в полцены – да кому он нужен?

– Как хочешь. Удачи тебе, – и навёл на него ружьё. – Руки подними.

Он ошалел от поворота событий.

– Ты чего? Чего придумал? Мы так не договаривались…

– Послушай, я не забираю у тебя то, что отдал. Но мне нужны гарантии безопасности. Посидишь связанный, пока я не вернусь – и вали на все четыре стороны. Не обижайся, однако так спокойнее. Вдруг ты решишь ещё немножко заработать, только уже на мне? Или засаду с приятелями устроишь?

– Ага, сейчас поглубже отойдём, – зло сопя и сверкая ненавистью в глазах, прошипел парень. – И ты меня там кончишь. Дорогу знаешь, я не нужен. Золотишко обратно отберёшь… Дурачка нашёл?! – и, совершенно неожиданно, бросился на меня, расставив широко руки, как для захвата. В правой, невесть откуда, появился нож с узким и длинным лезвием.

Я от такой неожиданности выстрелил. Не хотел, действительно не хотел, но выстрелил. С испугу, от нервов, инстинктивно, навскидку, особо не целясь. И попал, к собственному ужасу. Дробь угодила ему в верхнюю часть груди, пробила во многих местах шею и обезобразила нижнюю челюсть. Петруха упал на спину, пытаясь скрючившимися в судороге пальцами правой руки обхватить изувеченное горло, уже побулькивающее и исходящее кровью; а левой тянулся ко мне, словно хотел удушить. Парень умирал, ничего уже поделать было нельзя. Так случается, победило взаимное недоверие. Наверное, он тоже не хотел зла и тоже боялся подвоха с моей стороны. А может, наоборот – к чему теперь гадать? Ведь рикша возжелал не просто денег, а «очень много денег» – вот и решил, что жар-птицу за хвост поймал. В любом случае получилось глупо, не отпускало ощущение неправильности произошедшего, некой абсурдности.

Не став дожидаться, пока на выстрел сбегутся вездесущие любопытные, быстро уехал, оставив ещё подёргивающегося Петруху на пустыре. И да, золото я забрал, ни к чему оно теперь покойному.

Вернувшись обратно, до самого вечера безвылазно просидел в неприметной подворотне неподалёку от вокзала, философствуя, но без самоедства, о превратностях сегодняшнего дня. Заодно неплохо замаскировал в окрестных кустах скутер – для меня жизнь пока не окончена, может и понадобится. Вспоминал добермана и наши сказки. Когда до наступления полной темноты оставалось минут пятьдесят – мысленно перекрестился, хоть и не верующий, пожелал себе удачи и пошёл на перрон. Тянуть было нельзя – продавец видел, как мы с рикшей Хонду забирали, сразу на меня покажет, лишь только покойного плотно искать начнут, если ещё не нашли.

У вокзала привычным, разудалым ритмом шла жизнь. Появились первые пьяные, охрана начинала собираться для поговорить на своих излюбленных местах, тут и там улетал в воздух едкий дымок самосада.

Паровоз уже занял своё место среди охраняемого подвижного состава, вдоль него прохаживались вооружённые люди. Но мне туда не надо. Я давно осознал, что эта техника одиночке без специальных знаний не по зубам.