Зюзюка и другие

Я еще издали заметила у Лениной могилы какую-то женщину. Кто бы это мог быть? Она стояла, опустив голову, спиной ко мне. Как ни дико это звучит, в душе шевельнулась ревность. Но, с другой стороны, мало ли у него было знакомых и сослуживцев, в том числе и женского пола? Я прибавила шаг. И тут же запнулась. Нет, надо подождать Натэллу, а то эта баба подумает, что я даже цветов ему не принесла. И тут же Натэлла догнала меня с большим букетом белых хризантем.

– Вот, тут десять. Четыре мне, тебе шесть. Ой, а кто это там?

– Не знаю!

– Пошли, узнаем.

Снег скрипел под ногами, и женщина обернулась. Она была немолода, но явно моложе меня. Эффектна. Темные волосы, темные глаза, яркий чувственный рот. На могиле лежали шесть красных роз.

В глазах ее мелькнуло смятение.

– Добрый день, – сказала она. – Я работала с Леонидом Станиславовичем. Он был замечательный человек и начальник... Он так помог мне в жизни... Я никогда его не забуду...

Она явно узнала меня, но я никогда ее не видела.

– А как вас зовут?

– Алла, Алла Генриховна. Знаете, я живу не в Москве и вот приехала... и пришла на могилу. Всего вам доброго!

Она поспешно ушла.

– Ты когда-нибудь слыхала про нее? – полюбопытствовала Натэлла.

– Может и слыхала. Мало ли имен упоминалось в разговорах. Алла не такое уж редкое имя...

– Красивая баба.

– Да, но какое теперь это имеет значение... Я же знаю, что у него было полно баб. Она, наверное, из Капустина Яра, сказала же, что живет не в Москве. И, наверное, любила его. Немудрено. Его было за что любить. Вероятно, многие из этих баб бывают на его могиле. Мне на днях Стаська говорила, что видела тут цветы... Но любил-то он меня. А это... подножный корм.

– А ты видела, как она одета? Шубка у нее не из Капустина Яра.

– А какая у нее шубка? Каракулевая по-моему?

– Каракуль каракулю рознь! Это гулигаш.

– Это еще что такое?

– Самый дорогой сорт каракуля!

– Наверное, у нее богатый муж. Да черт с ней.

Я положила цветы на снег.

– Хочешь побыть одна? Я подожду в машине.

– Да нет, пойдем, я что-то замерзла.

– Может, выбросить ее розы, а?

– Ну вот еще! – возмутилась я. Хотя мне ужасно хотелось это сделать. Но я сочла это ниже своего достоинства.

Стася

Чего они все от меня хотят? Через год мне исполнится восемнадцать, и я уже буду совершеннолетняя! И буду жить так, как хочу. Все будет по-моему. Я уже поняла, что многое могу! И если мне удастся главное, я смогу уважать себя как женщина. Это для меня важнее всего. А уж потом я подумаю, что делать дальше в этой жизни. Может, и вправду пойду в иняз, как мечтает Лёка. Языки в наше время нужны, а может, останусь в Штатах. Не насовсем, конечно, а так, на некоторое время... Пусть Мамалыга поисполняет свои материнские обязанности, а то улизнула за океан и думает шмотками отделаться? Пусть она там оплачивает мою учебу, например! Хотя, если все получится, может, ей и не придется этого делать... А уж не захочется, это точно. Прошло не так много времени с момента, как я приняла решение. А результаты уже есть. Пусть скромные, но есть! Сегодня даже Севка Колышев снизошел до меня. Увидал в коридоре, рот разинул: «Станислава, ты что с собой сделала?» Так я ему и сказала! А наша Лайза как будто в шутку спросила на уроке: «Ты часом не на конкурс красоты собралась?» Ага, говорю, на конкурс!