Злая корча. Книга 2

Мор и пропажу молока у коров Афанасьев называет «многозначительным сближением» не потому, что он догадывался о реальной причине: молоко у коров пропадало от той же спорыньи, производные алкалоидов которой тормозят секрецию гормона пролактина, нарушая лактацию. Но первые диссертации на тему влияния спорыньи на лактацию появятся в России только двумя десятилетиями позже, да и саму спорынью Афанасьев понимал не буквально. Поэтому ему пришлось в другой книге фантазировать, притягивая за уши очередные «ягели»: «Сопоставленiе рядомъ отнятiя у коровъ молока, а у хлба спорыньи звучитъ, какъ отголосокъ глубокой старины, которая подъ молокомъ разумла плодородящiе дожди»[111]. А в «завивании венков» из колосьев можно увидеть обычное проявление симпатической (гомеопатической) народной магии. Если закруток (спорыньи) в поле нет, то их можно призвать магически, то есть подобием. И заблаговременно защитить от закруток «злых» колдунов. Или наоборот — в разных областях крестьяне могли иметь противоположенное объяснение ритуала. Где-то могли и от спорыньи защищаться таким магическим образом (там, где понимали ее вред). В других же местах «закрутки» (не непосредственно спорынья, а «колдовская закрутка», «завиток», залом) стали считаться действиями «злых» ведьм и колдунов, которые таким образом хотят лишить урожай спорыньи. Поэтому магическим противодействие этим «закруткам» будет, соответственно, их «раскрутка» или «развод». Такой «залом или закрут хлеба на корню» Владимир Даль считал обычным суеверием о злом знахаре:

Злой знахарь берет в руку горсть стеблей хлебных и, произнося заклятие на хозяина этой нивы, ломает хлеб в правую сторону, а закручивает его в левую. Обычно в самом узле залома находят немного золы, которая берется из печи того же хозяина. Иногда под закрут кладут, кроме золы, также соль, землю с кладбища, яичную скорлупу, распаренные хлебные зерна, уголь. Закрут может быть разведен только хорошим знахарем. В противном случае хозяина нивы постигнет всякое бедствие: домовины вымрут, дом сгорит, скот падет и прочее. В особенности опасно сорвать или скосить закрут, если его во время недосмотрят и это сделается, то беда неотвратима[112].

Даль обращает внимание на то, что «эту штуку злого знахаря, делаемую из мести, не должно смешивать с заломом травы, для заговора червей» (нет, вышеописанная двига здесь ни при чем). Залом жита — это та же «закрутка» (только колосья еще и сломаны), но это слово не имеет двойного значения (в отличие от спорыньи, завитки, закрутки). Если речь идет о заломе, то именно о колдовском, как в 1666 году, когда мельник подал в суд «на какую-то Арину, что она якобы „умла зъ своего знахарства жита заламоваты“, и называлъ ее вдьмою»[113]. В некоторых областях залом стал считаться сильнее «закрутки».

С закрутками также связан ряд ритуалов с куклами (изначально — просто другое название магической закрутки в некоторых областях: «То же колдовство, въ орлов., называется куклы: это тоже колосья ржи или овса, особеннымъ образомъ завязанные съ лвой руки на правую; они длаются колдунами на чью-нибудь голову, или на чей-нибудь скотъ или хлбъ: кто сниметъ куклу, тотъ будто бы умретъ»[114]). В Псковской губернии из спорышей делали куклу-спорынью. Из них же сплетали «бороду», посвященную святым Косме и Дамиану (скорее все же случайное совпадение со святыми, и без того связанными со спорыньей[115]). Завивание бород отразилось в жнивных песнях:

К числу «бородных» относятся и песни о «спорыше (спорынье)», исполняемые после завивания последних колосьев:

Усё лета спарыня

З намi на нiвушке была

А сягоння спарыня

Мы сарвалi з карня[116].