Злая принцесса

По виду Мерседес можно было сказать, что ей глубоко наплевать на этот ответ, однако свою злость она решила выплеснуть на меня.

Наклонившись, она ударила ладонью по столу.

– Вижу, у тебя новая puta, ха?

Я каждый день узнавала о себе что-то новое. Сегодня я открыла для себя, что немного говорю по-испански.

И то, что я устала от чужого дерьма.

– Во-первых, я не шлюха. Во-вторых, тебе не стоит говорить о себе в таком ключе.

Губы Стоуна изогнулись в улыбке. Мерседес, словно змея, вывернула голову.

– Извини?

Щелкнув пальцами, я спокойно объяснила ей:

– Ты сказала, что у Стоуна новая шлюха. Из чего можно сделать вывод, что ты была его первой шлюхой. – Взяв вилку, я съела немного картошки. – Как я уже сказала, не стоит говорить о себе в таком ключе.

Или обо мне.

– Вот черт, – присвистнула одна из ее приспешниц. – Ты позволишь ей так с собой разговаривать, Мерседес?

Почему, Господи, ну почему у каждой «королевы» всегда есть какая-то сучка, постоянно ее подначивающая?

– Черта с два. – Мерседес выглядела так, словно хотела разорвать меня на кусочки. – Я не шлюха, сучка.

– Это не я сказала, – напомнила я ей, – а ты.

Очевидно, что наша небольшая словесная перепалка оказалась для нее слишком тяжелой задачей.

– Сука, я тебя убью.

Она кинулась в мою сторону, но Стоун вдруг встал между нами.

– У меня есть немного времени до работы. Встретимся на парковке после уроков.

Кажется, это немного ее успокоило.

– Да, хорошо. – Она перевела свой злой взгляд на меня. – Это еще не конец, шлюха.

Я улыбнулась во все зубы.

– В последний раз тебе говорю, я не шлю…

– Бьянка?

Я глянула на Стоуна.

– Да?

– Она уходит. Забей.

– Ладно.

Мерседес и ее подружки ушли, и Стоун снова упал на свое место.

– Сколько вы встречались?

Стоун замер.

– С чего ты взяла, что мы встречались?

Он, должно быть, шутит.

– Я, возможно, многого не помню, но у меня хватает мозгов, чтобы понимать, что, когда девушка так себя ведет, она ревнует.

Он проткнул кусок неопознанного мяса вилкой.

– Пять месяцев. – Парень откусил кусочек и вытер рот салфеткой. – Я бросил ее пару недель назад.

Что-то в моей груди зашевелилось.

– Пять месяцев – это целая вечность для старшей школы. Наверное, у тебя были к ней сильные чувства.

– Ага. – Стоун прочистил горло. – Но они пропали, когда я вошел в комнату и увидел, как она трахает моего брата, приехавшего месяц назад.

Вау. Иногда даже слова подобрать сложно.

– Я… Мне жаль.

– Не нужно. – Пожав плечами, Стоун открыл бутылку со спортивным напитком. – Как сказал Томми: по крайней мере, я узнал, что она такая до того, как наши отношения стали более серьезными.

Я хотела заметить, что и сам Томми не образец порядочного человека, но, очевидно, у Стоуна были близкие отношения с братом. И учитывая мою ситуацию с братьями, я не могла его за это винить.

Он вздохнул.

– Можем поговорить о чем-нибудь другом? От разговоров о моей бывшей-изменщице у меня пропадает аппетит.

Логично.

– Конечно. – Подумав о новой теме для беседы, я произнесла: – Ты решил, в какой колледж хочешь пойти?

Его лицо засияло, как начищенная монета.

– Это очень амбициозно, но я надеюсь попасть на подготовительную медицинскую программу в Дьюк.

Вот это да.

– Подготовительная медицинская программа? Это…

Стоун прервал меня, закатив глаза.

– Не продолжай, принцесса. Я прекрасно понимаю, что такие, как я, редко становятся врачами. Как я и сказал, это очень амбициозно.

– Я собиралась сказать, что это потрясающе.

Он прищурился, словно ожидая продолжения.

– И?

– Что и?

Стоун откинулся на спинку стула, оценивающе уставившись на меня.

– Да ладно, ты что, даже не пошутишь, что мне не о чем беспокоиться, потому что я родился наполовину азиатом и поэтому должен быть супер умным?

Я честно не знала, что на это ответить.

Хотя, на самом деле знала.

– Я не собираюсь шутить расистские шутки, потому что они никогда не бывают смешными. И кстати, я не сужу о людях или об их интеллектуальных способностях по тому, какой они расы или происхождения. И, конечно же, надеюсь, что никто не будет судить таким образом меня.

Но некоторые, к сожалению, это делают.

Память подсунула мне эпизод, когда мама взяла нас с Лиамом в торговый центр и какая-то женщина крикнула, мол она должна уехать обратно в Индию вместе со своими неблагодарными детьми, ведь здесь такие, как мы никому не нужны.

Мама всегда гордилась своим индийским происхождением и хотела, чтобы мы тоже им гордились. Ее подавленное выражение лица едва меня не убило.

Еще как-то раз во втором классе, когда мы должны были рассказать презентацию о нашем семейном древе и откуда мы родом, один из моих друзей предложил мне сосредоточиться на папиных ирландских корнях, а не на маминых, потому что иначе люди будут смеяться надо мной.

Люди бывают такими уродами.

На лице Стоуна отразилась вина.

– Прости. Наверное, ты и сама понимаешь, каково это.

– Ага.

Между нами повисло неуютное молчание, которое тянулось почти вечность.