Злая принцесса

— Я там, где мое место, мудак. С людьми, которые действительно заботятся обо мне.

Он резко сглатывает, его кадык подпрыгивает.

— Тебе нужно вернуться домой, черт возьми, — рычит он.

— И что ты собираешься с этим делать? Перекинуть меня через плечо и силой посадить в самолет?

— Если это то, что нужно.

— Почему? Ты ненавидишь меня. Ты снова и снова давал понять, что не хочешь, чтобы я была там. Разве это не именно то, чего ты хотел в ту секунду, когда узнал мое имя?

— Калли хочет, чтобы ты вернулась. Ти-Тоби… он нуждается в твоем возвращении.

Мои глаза сужаются.

— Тоби? Ты ожидаешь, что я поверю, что ты делаешь это для него?

— Он твой брат.

У меня до сих пор перехватывает дыхание, когда я слышу это.

— Он сказал тебе? — Шепчу я.

Его челюсть подергивается, когда он смотрит на меня.

— Я думаю, пришло время нам избавиться от секретов, не так ли?

Я ничего не могу с собой поделать, я откидываю голову назад и смеюсь. Хотя это резко прекращается, когда пальцы Себа смыкаются на моем горле, и он придвигается так близко, что наши носы соприкасаются.

— Пошел ты, Себ. Ты гребаный лицемер и самый большой лжец из всех.

Его глаза мечутся между моими. — Это довольно серьезное обвинение, когда мы оба знаем, что титул принадлежит твоему отцу.

Позади него какая-то суматоха, но из-за того, что его огромное тело давит на меня, я не вижу, что происходит. Хотя вскоре я обнаруживаю, что меня полностью разыграли, когда рядом с нами появляются четыре знакомых лица.

— Рад, что ты смог прийти, — говорит Кайл Себу, как будто они лучшие гребаные друзья.

— Ты права, Стел. В реальной жизни он сексуальнее, — объявляет Харли, к большому раздражению Кайла.

— Вы знали об этом, — киплю я, переводя взгляд с него на них четверых, — и вы не подумали предупредить меня?

— Ты большая девочка, Стелла. Мы все знаем, что ты можешь вести свои собственные сражения, — говорит Эш, на его губах играет ухмылка.

— Итак, вы двое собираетесь поцеловаться и помириться, и вы придете на завтрак? — спрашивает Руби.

Прижимая ладони к твердой груди Себа, я отталкиваю его от себя. По какой-то причине он жалеет меня и действительно отпускает мое горло и отступает.

— Я завтракаю. Впрочем, он может отвалить, — бросаю я через плечо, отходя от него, гарантируя, что у меня достаточно размаха в бедрах.

Его стон заставляет меня улыбнуться, когда я иду к своим друзьям.

— Нам всем нужно поговорить, — говорю я им, но по их улыбкам вижу, что они не воспринимают это всерьез.

— Ты бы сделала то же самое для нас. На самом деле, если подумать, ты, возможно, уже вмешалась, — сказала Харли, приподняв бровь. — Фотография, на которой я в красном бикини, тебе что-нибудь говорит?

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, милая, — невинно мурлычу я.

Повернувшись к Ace's, я направляюсь к двери, зная, что они все последуют за мной.

— Ты лживый маленький засранец, Поппи Торн, — заявляю я, на этот раз садясь напротив нее и придвигая к себе свой молочный коктейль, делая большой глоток, умоляя свое сердце перестать бешено колотиться от его прикосновений.

— Прости, они сказали, что я должна…

— Все в порядке. Честно говоря, я не могу поверить, что у него на это ушло две недели.

Ее глаза отрываются от моих, пока я продолжаю говорить. Я знаю почему. Как будто весь воздух был высосан из закусочной в ту секунду, когда он вошел внутрь.

— Вау, он выглядит взбешенным.

Когда он этого не делает?

— Отличная работа, Попс, — со смехом говорит Харли, останавливаясь у стола, остальные замедляют шаг позади нее — все, кроме Себа, который обходит нашу маленькую аудиторию и опускается рядом со мной, скользя прямо, пока я почти не прижимаюсь к стене.

— Это необходимо? — огрызаюсь я, все взгляды впиваются в нас двоих.

— Прошли недели с тех пор, как у меня был шанс быть так близко к тебе, — шепчет он, заправляя прядь моих волос за ухо.

Его горячее дыхание пробегает по моей коже и спускается по шее. Мои соски немедленно твердеют, и я внутренне проклинаю себя за свою реакцию на него, когда я должна была бы ненавидеть его.

Это было легче сделать, когда меня накачивали обезболивающими в больнице. Но здесь, без постоянного напоминания о том, что он и эта жизнь сделали со мной, это легче забыть.

— Да, — шиплю я. — На то была очень веская причина.

Его большая, горячая рука опускается на мое бедро. Это обжигает, жар поднимается по моей ноге и оседает в виде боли в моем теле, но я пытаюсь оттолкнуть его, отбрасывая это в сторону.

— Себ, — говорит Руби, спасая меня от его чрезмерного рвения. — Вот меню.

Он протягивает руку и берет его, когда она отдает его, но не отводит от меня своего внимания.

— Я уже знаю, что я хочу съесть, — рычит он, его грубый голос полон обещаний, к которым у меня не должно быть никакого интереса.

— Ты можешь поесть с нами. А потом ты сможешь вернуться в самолет и улететь обратно в Лондон. Договорились? — спрашиваю я, все остальные молчат, ожидая его ответа.

Отрывая свои глаза от моих, он оглядывает нашу группу.

— Итак, что здесь хорошего?