Злая река

Памела Гладстон направила исследовательское судно «Левкотея» из реки Калузахатчи ко входу в гавань Легаси-харбор и дальше к пристани. Причаливание было делом нелегким, к тому же его затруднял ветер с моря, задувавший со скоростью около двадцати узлов. Когда она приблизилась к пирсу, по правому борту от нее выросли башни Хай-Пойнт-плейс, отбрасывавшие на воду длинные предвечерние тени. Приближаясь с минимальной скоростью, Гладстон вырулила к пристани и мягко уткнула катер в отбойный брус, чтобы его не унесло, пока она сбавляет обороты и выполняет правый разворот.

– Займись кормовым швартовом, – сказала она своему постдоку[9] и по необходимости старшему помощнику Уоллесу Лэму, стоявшему в готовности у планширя.

Уоллес точно – на сей раз – кинул швартов, и пирсовый рабочий аккуратно набросил его на судовую утку.

– Держи швартов, я даю вперед, – сказала Гладстон, ведя судно так, чтобы прижаться к кромке пирса всем правым бортом сорокашестифутового судна – от носа до кормы.

Она перевела двигатель в нейтраль. Когда остальные швартовы были закреплены, Гладстон облегченно вздохнула: швартовка прошла удачно, она не выставила себя идиоткой, как это случилось в прошлый раз, когда она ударилась кормой о сваю. Полная жопорукость, и, естественно, все это видели, и ей пришлось писать рапорт о происшествии, хотя ни пристань, ни судно ничуть не пострадали, если не считать непривлекательной полосы черной резины на белом покрытии борта.

Плавание прошло неплохо. Они успешно извлекли оба акустических доплеровских измерителя течения. Потерять один из этих приборов стоимостью в двадцать тысяч долларов было бы катастрофой. Теперь Гладстон хотелось поскорее загрузить эти данные и посмотреть, отвечают ли они математической модели.

Она установила руль в нуль, перевела все органы управления на штурвале в выключенное положение и тут заметила через окно мостика человека на причале, высокого и бледного, в трепещущем на ветру белом костюме. С панамой на голове он был похож на наркобарона-альбиноса, ожидающего выгрузки товара. Он уставился на ее судно, и Гладстон показалось, что он смотрит прямо на нее через окно мостика. Ей стало любопытно, как человек такого нелепого вида попал на частный причал, ведь было очевидно, что он не моряк.

Приведя все в порядок и заполнив электронный журнал, Гладстон выключила рубильники и вышла из рубки. Лэм тоже все закончил и теперь переносил измеритель течения на двухколесную тележку на пирсе. Человек в белом направился прямо к Гладстон. Она отвернулась и принялась поправлять бухту грязного каната, надеясь, что человек уйдет.

– Доктор Гладстон? – раздался вкрадчивый голос.

Она повернулась:

– Да?

– Я специальный агент Пендергаст.

Он протянул руку, но, вместо того чтобы пожать ее, она подняла обе свои, мокрые и грязные от приливного ила на канате:

– Прошу прощения.

Человек убрал руку и вперился в нее сверкающими глазами:

– Я бы хотел поговорить с вами.

– Приступайте. – Она остановилась. Специальный агент. Это что, ФБР? – Постойте, у вас есть жетон или что-то в этом роде?

Он плавным движением достал бумажник, продемонстрировал жетон и убрал бумажник в карман.

– Не могли бы мы пройти в вашу лабораторию для конфиденциального разговора?

– О чем?

– О Каптиве.

– Ни в коем случае. Извините.

Гладстон повесила сумку на плечо и быстро пошла по пирсу. Лэм попытался догнать ее, толкая тележку, и она ускорила шаг, стараясь уйти от человека в белом. Но он без труда ее догнал.

– Насколько я понимаю, вы изучали направления потоков за последние пять лет, – заметил он.

– Я сказала «нет». Я дошла до середины исследовательского проекта, мой грант почти исчерпан, аренда моего исследовательского судна истекает на следующей неделе, стоимость аренды увеличивается, мой бойфренд бросил меня, и я не хочу иметь ничего общего с этими ногами, выброшенными на берег.

– Почему нет, если позволите?

– Потому что это будет бедлам. Серьезный, жаркий политический бедлам, в котором наука – настоящая наука – будет потеряна. Я это уже проходила… поверьте мне.

Она пошла еще быстрее, но агент не отставал, казалось даже не ускоряя шаг. Обычно Гладстон могла обогнать кого угодно, и нынешняя ситуация лишь усилила ее раздражение.

– Доктор Гладстон, я рад, что вы упомянули ваше исследовательское судно. Если не считать этой уродливой полосы на корме, оно прекрасно.

Они дошли до конца пирса. Лэм практически бежал, чтобы не отстать. «Киа-соул» Гладстон стояла, слава богу, поблизости. Найдя машину глазами, она подняла брелок, нажатием кнопки отперла двери, издавшие электронную трель, и направилась к машине по кратчайшему пути. Она дошла до машины, села и хотела было захлопнуть дверцу, но человек в белом ухватился за верхнюю кромку ее и наклонился к Гладстон.

– Пожалуйста, уберите руку с моей машины. – Она дернула дверь на себя, но у него была крепкая хватка.

Он улыбнулся ей:

– Доктор Гладстон, мне жаль, что у вас столько неприятностей, но об одной вы можете больше не беспокоиться – я говорю об аренде судна.

– Что вы имеете в виду? – спросила она после некоторой паузы.