Злая шутка

Мы договорились, что в следующий раз угощение за нами с Сережей, и я не мешкая пригласила Марусю с мужем на бараний шашлык в одно очень милое летнее заведение. Однако встречи с Винником стали носить систематический характер, отметила про себя я. А ведь ты, Ксюша, не собиралась восстанавливать с ним отношения? Так ведь? Но почему-то восстанавливаешь. Из корыстных побуждений? Чтобы разобраться в смерти брата? Что-то не похоже.

Информация Маруси была вполне исчерпывающей: в ней указывалось время, место, известные обстоятельства тех событий. Приличная девочка Вера Большакова вместе со своей подругой Анастасией Оловянниковой, обе учащиеся фортепианного отделения музыкального училища, посещали вечеринку в клубе «Воздух» по приглашению своего приятеля, также учащегося эстрадного отделения музыкального училища, Сергея Котова. Предварительным расследованием было установлено, что на какой-то момент подруги потеряли друг друга из виду, а когда встретились, Вера уже находилась в неадекватном, на взгляд Анастасии, состоянии. Вера потащила подругу на улицу, устроила там пляску, потом ее внимание привлек открытый балкон на третьем этаже многоэтажного дома, на котором была реклама салона красоты… К описанию фабулы Маруся присовокупила заключение о причине смерти Веры Большаковой со ссылкой на анализ крови. А также заключение заведующего травматологическим отделением областной больницы В. Е. Свиридова о состоянии пациентки Анастасии Оловянниковой с описанием полученных ею травм. Вишенкой на торте был контактный телефон матери Анастасии Оловянниковой – Ольги Леонидовны Говорковой.

Меня затрясло. Все дорожки, которыми я шла, привели меня к девочке Вере, которая погибла год назад. Только какое отношение к этой трагической истории имел Стас?

– Настя, да ты ли это? Тебя не узнать! Настоящая принцесса!

Настя была так рада увидеть Елену Викторовну, что чуть не заплакала, обнимая ее. С этим местом были связаны тяжелые воспоминания: громыхание каталки, на которой везут из реанимации, кресло, бесконечная боль, наркозы, уколы и капельницы, тоска по Вере, слезы, которые душили ее, отвлекая от собственных страданий. Мать, присмиревшая и тихая, которая пыталась кормить ее домашней едой, невнимательный следователь, который и не собирался искать того, кто накачал Верку отравой. Все это было тяжело и больно вспоминать. Но была ведь и Елена Викторовна, которая не только ставила капельницы, всегда точно и виртуозно попадая в вену, но и утешала, говорила ласковые слова, гладила по голове, а порой и тихонько плакала рядышком, когда Насте становилось совсем невыносимо. Были и другие сестры: пухленькая Танюшка, у которой всегда находилось доброе слово, внимательная Ниночка, которая возила Настю на процедуры. Была санитарка Петровна, добрая, сердобольная женщина, которая мыла Насте голову и порой угощала домашними блинчиками. Они все сочувствовали Насте, жалели ее, ухаживали за ней. Она привыкла к ним, полюбила, они спасли ее. Они все – Владислав Евгеньевич, который собрал по кусочкам то, что развалилось после падения из окна, и все они – чудесные женщины, ставшие такими родными. Настя скучала по ним, а по Елене Викторовне особенно.

– Насчет принцессы вы загнули, Елена Викторовна, – засмущалась Настя, – принцесса я та еще…

– Ну, конечно! И вообще мне лучше знать. Это ты не в себе была, а я-то хорошо помню, какая ты красавица сюда попала. И лежала тут бледная, как смерть, сердце кровью обливалось. Идем, чаю попьем, расскажешь, как у тебя дела.

– Так мне Владислав Евгеньевич назначил явиться с новыми рентгенами, с КТ. Вот принесла. Может, я сначала к нему забегу?

– Он в реанимации, вызвали, так что пойдем, в каморке посидим, у меня печенье есть.

– И у меня есть, – улыбнулась Настя, вручая сладкоежке Елене Викторовне пакет со свежайшими профитролями и безе из модной кондитерской.

– Какое богатство! – обрадовалась медсестра. – Пойдем, скоро еще Ниночка появится, тоже будет рада тебя видеть.

Они беседовали довольно долго, прежде чем разговор перешел на Владислава Евгеньевича.

– Он тоже очень тяжело выходил из той истории, – скорбно покачала головой Елена Викторовна, – мало несчастья с девочкой, так потом еще его гражданская жена… Такая трагедия! Это было ужасно, он весь черный сделался. Некоторое время сам не оперировал. Это у нас травматология, плановых больных нет, а если б были, еще труднее ему бы пришлось. В общем, пережил все это он тяжело.

– А каким боком та история к нему-то, я не пойму, – заволновалась Настя, – моя подруга попала в нейрохирургию, здесь ее не оперировали. Да и потом она ведь как-то очень быстро умерла…

– Она попала в реанимацию, оперировали ее нейрохирурги, это правда, но у нее были травмы, не совместимые с жизнью. Тебе тогда не стали говорить… когда она умерла, ты сама еще из наркоза не вышла, была под действием препаратов. Тогда было принято решение тебе ничего пока не говорить. Но ты сама как-то поняла…