Злая звезда

«Теперь шпионы и диверсанты с воздуха к нам редко являются, — объяснял лейтенант Круглов. — А почему? А потому, товарищи колхозники, что на охрану наших рубежей поставлена передовая советская наука и техника. Вражеский самолёт ещё за тридевять земель от нашей границы, а пограничники с помощью специальных приборов уже засекли его, глаз не спускают и знают каждую секунду, где он, в каком квадрате. Теперь у диверсантов, у шпионов главная надежда на море. Вот, например…»

И он рассказал, как диверсанты передвигаются о аквалангами по морскому дну, как прячут под водой шлюпки, чтобы, сделав своё чёрное дело, поднять лодку и скрыться в нейтральных водах…

Слушая пограничника, старик тогда не придал значения его словам. Мало ли где чего бывает! Сам он за столько лет ни разу не слыхал, чтобы у их берега обнаружили такую лодку. Может, где и бывает, только не в их местах…

А теперь он сам, своими руками вытащил со дна шпионскую шлюпку. Мирон Акимыч был растерян и подавлен. Ещё минуту назад он считал себя счастливым, а теперь… Снова всё его имущество — старая коза.

Измученный, он закрыл глаза, чтобы не видеть проклятую шлюпку. Лучше бы её не было! Но она лежала здесь, рядом, и он не знал, как быть дальше. Он искал лазейку для своей совести. «Может, лодка с военных времён осталась? Дуб в воде не гниёт. Вот шлюпка и сохранилась…»

Он подошёл к лодке, стал внимательно разглядывать её. Доска на корме была откидная. Старик поднял доску и увидел два коротких весла. «Про этакие весла тот молодой лейтенант тоже говорил, — вспомнил Мирон Акимыч. — Короткие, из дутого металла, гребут бесшумно и такие лёгкие, что, сколько ни греби, руки не устанут». Но Мирон Акимыч всё ещё играл в прятки с совестью. А мешок? Вдруг в мешке лежит такое, что сразу станет понятно — лодка немецкая, затонула ещё во время войны, значит, шпионы и диверсанты тут ни при чём? А если в мешке ценности, то ему по закону полагается доля в деньгах. Может, на эти деньги удастся сладить себе новую шлюпку…

Заткнув пробкой отверстие, он столкнул лодку на воду, вскочил в неё и с силой заработал короткими металлическими вёслами. Вода была по-прежнему прозрачная, мешок на дне казался большим и бесформенным. Мирон Акимыч прикрепил конец верёвки к носу шлюпки, другой намотал на руку и нырнул…

Мешок лежал в лодке, но старик готов был снова выбросить его за борт, потому что понял уже, чем он набит. Камнями! Прибрежными камнями!

Назначение такого груза Пряхин знал. Камни служат якорем. Наполненная водой, прижатая ко дну тяжёлыми камнями, лодка остаётся на месте даже во время большого волнения…

«Вот тебе и золото! — Он тупо смотрел на большие бесформенные камни. — Значит, всё-таки идти на поклон к Дрозду?! Этот накормит! Досыта! Будет тебе уха из петуха! Что же делать?»

Пряхин взглянул на море, точно ища у него ответа на свои мысли. Золотистая дорожка сместилась далеко вправо. Значит, он провозился с лодкой не меньше часа. Целый час! И с каждой минутой нарушитель уходит от побережья всё дальше и дальше. Уходит, радуясь, как ловко провёл он «советских растяп»…

«Пикап» остановился у тропинки. Первым из машины выкатился Мирон Акимыч, за ним выскочила вся тревожная группа — лейтенант Крутов, ефрейтор Бажич и проводник с собакой — старшина Таранов.

— Сюда! — показал Пряхин.

Пограничники бросились вниз по тропинке, из-под ног их с шумом осыпались камни и земля.

Было достаточно одного беглого взгляда на шлюпку, на вёсла, на обрезиненный мотор, чтобы понять: на советский берег высадился нарушитель. Крутов взглянул на часы — семь часов. С одиннадцати вечера до двух часов ночи этот прибрежный квадрат освещали прожекторы. Значит, высадка произошла не ранее трёх часов утра. Четыре часа назад! За это время можно пройти километров пятнадцать. Ночью по незнакомой дороге больше не пройти.

Замаскированная телефонная точка была в двадцати метрах. Крутов связался с начальником заставы и доложил обстановку.

— Преследовать нарушителя! — услышал он приказ начальника заставы.

Лейтенант бегом вернулся к шлюпке:

— Преследовать! Нужен след!

На лице старшины появилась растерянность.

— Какой же след, товарищ лейтенант?! Всю ночь хлестал дождь. А на камнях, на лодке, на вёслах — всюду папашины следы. Он здесь целое утро топтался. Карат на него и набросится…

Крутов и сам понимал, что в такой ситуации собаке след не взять.

— Постойте! — Как всегда в минуту озарения, лицо его приняло мальчишеское выражение. — Лодка затоплена совсем близко от берега. Мотор в исправности. Ясно: нарушитель рассчитывает снова воспользоваться ею, поднять её со дна. Значит, у него должны быть ласты и акваланг с кислородным прибором…

— С них Карат след возьмёт! — обрадовался Таранов.

Услышав своё имя, собака подняла морду, стараясь поймать взгляд проводника.

— Мы его цельный день проищем, этот акваланг! — мрачно сказал Бажич. — Будем искать, чикаться, а гад уползёт. Поймай его потом…