Злата. Медвежья сказка

Короче, с помощью таких простеньких хитростей мы сумели поделить время между медведем и человеком примерно поровну. Лучше всего дочь выманивалась на сказку, но и просто папино внимание ей очень нравилось, а я специально подучила Айвена больше возиться с ребенком, когда она девочка.

И все так здорово вроде складывалось… ну, то есть относительно здорово, в рамках общефиговой ситуации, когда мы вынуждены отсиживаться на острове и боимся даже нос высунуть на большую землю. Запасы делаем, дом утепляем, законопачивая мхом все щели и обвязывая сруб снаружи камышовыми грубо связанными пучками.

И даже чуть-чуть вроде забывается, что я не Золотинка и вообще медведь — кажется временами, что моя прошлая жизнь мне приснилась и я всегда жила так, с мужем и дочерью в этом времени.

Дни летели как быстро желтеющие листочки с тоненькой березки, что росла у самого сруба. Я даже потеряла им счет, потому что для медведицы числа не имели значения, зверь во мне и так прекрасно чувствовал смену времен года и даже дождь на завтра мог предсказать без всякого интернета.

Однажды утром мы проснулись, сходили умыться на реку и вдруг поняли, что… что у нас появилось свободное время. То есть относительно свободное — занятий при желании найти можно тысячу, в диком хозяйстве работы навалом. Но вот эта бешеная горячка рыбьей путины осталась позади, просто потому, что лосось в реке кончился.

Мы с Айвеном одинаково растерянно сели на прибрежную гальку и посмотрели друг на друга. Приехавшая на мне верхом человекодочь проворно слезла и попыталась забраться в холодную воду, не снимая мокасин и комбинезончика, которые ей под моим чутким руководством соорудил на скорую руку муж. Пришлось ловить и держать под возмущенное пыхтение и визги.

Не знаю как, но я вдруг почувствовала, что дочь вот-вот прямо у меня в лапах обернется медвежонком, и тогда прощай с таким трудом пошитая одежка. Мы уже один раз так попали, когда Кристинка на бегу перекинулась и порвала вещи в клочья.

— Слава тебе господи, а то под потолком уже места не осталось, — после недолгого молчания выдал Айвен. — Я думал, эта распроклятая рыба никогда не кончится. Она мне уже по ночам снилась, вереницей перед глазами, вереницей! Как и не отдыхал.

— Это ты зимой скажешь, когда мы ее дюжинами потреблять будем, — хмыкнула я, балансируя активно брыкающимся дитенком. — Крис! Посиди пять минут спокойно, а то не расскажу сказку про… хм, про красную рыбу и запасливого енота.

Охочее до рассказов дите уже изрядно истощило мою память на волшебные сюжеты, и истории приходилось выдумывать на ходу. Самое смешное, что, пока я их рассказывала, рядышком обязательно пристраивался рукодельничающий муж, и кто из них слушал с большим интересом — это еще посмотреть.

Так под сказочку кучу дел и провернули.

Но сегодня, глядя на темные воды нашей реки-кормилицы, я вдруг решила устроить выходной и себе, и ребенку, и мужу. Заслужили, в конце концов!

— Так, а пошли-ка в малинник! — Я решительно встала, сопровождаемая недоуменными взглядами. — Ничего сегодня собирать не будем, а прямо там наедимся последней самой сладкой ягоды, потом придем опять сюда, искупаемся и отправимся домой и будем лежать! На травке. Кверху пузом. Отдыхать!

— Да! — хором сказали муж и дочь, подскакивая с места с небывалым энтузиазмом. Айвен вообще выглядел так, словно ему обещали луну с неба.

И мы пошли есть вкусняшку, а потом отдыхать.

Если бы я знала, чем этот отдых закончится, я бы их обоих в океан загнала последнего лосося выуживать, но ни за что не отпустила лазать по откосу с самыми ягодными кустами одних.

Глава 28

Начиналось все прекрасно. Ягодки лопать Кристинке больше нравилось человеческим ртом, так она лучше

чувствовала их сладость, а кроме того, гораздо удобнее было собирать налитые малиновые шарики в ладошку. Поэтому они вдвоем с Айвеном залезли в самую гущу кустов, а я ходила дозором по периметру, объедая последнюю сладость с краев и заодно внимательно прислушиваясь и принюхиваясь. В принципе, я уже приучила местное барибалье население, что это моя территория, и лишний раз сюда никто не лез. Но какому-нибудь большому и злобно-озабоченному самцу частенько наплевать на чужие границы, захочет он малины именно здесь пожрать — припрется и пожрет. И попробуй ему помешать.

— Мама, фкуфна! — время от времени делилась со мной впечатлениями дочь, лезла под кустами и пихала мне в пасть горсть малины. Я благодарно облизывала ее ладошку, дочь радостно хихикала, ежилась от щекотки и ползла обратно к благодушно взирающему на нас поверх зарослей папе.

Даже жалко такую идиллию чужому медведю уступать.

Не, можно и подраться. Но, по-первых, не люблю я это дело, а во-вторых, сомневаюсь, что Айвен, будучи здоров и вооружен дубиной и ружьем, станет смирно ждать в сторонке, чем бой кончится. Как пить дать полезет под незнакомые когти. Оно мне надо, лечить его потом? А если серьезно покалечат?

— Может, нормально поешь? — время от времени предлагал муж. — Я посторожу. И пристрелю наконец этого наглого косолапого, надоел уже, шатается вокруг избы как у себя дома. А?