Злата. Медвежья сказка

— Хмрх-х… — невнятно сказал осчастливленный перспективой папа из кустов и через минуту выбрался на свет. Лысые лоси, таки исцарапался. Причем основательно, видать, в запале влетел в кусты, не обратив внимания на колючки, а потом поздно было.

Выглядел Айвен крайне недовольным жизнью, но никаких сентенций по поводу моего или Кристинкиного костюма больше не высказывал. И про плохой пример тоже не выступал. Просто осмотрел нас обеих с ног до головы, оценил яркое любопытство на дочериной мордочке, фыркнул что-то себе под нос и развернулся в сторону дома.

— Вы уже помылись? Пора обедать и заняться делами. Скоро похолодает, — высказал он все так же сумрачно. Потом секунду еще подумал, подошел, снял Кристинку с моей спины и посадил себе на шею. Постоял немного.

— Пошли.

Угу, выдал распоряжение один такой. Хоть бы спасибо сказал за штаны. А то смотри на него, сам скачет по кустам голышом, а на меня еще хмурится. Я, между прочим, в трусах!

Но почему-то на этот раз даже обиды в душе не было. Только какое-то странное чувство узнавания и даже почти умиротворения. Он всегда так, когда попадает в неловкую ситуацию или чувствует себя виноватым. Надуется, насупится, как сыч, и какое-то время ходит бухтит себе под нос. Ему нужно время, чтобы осмыслить ситуацию и справиться с ней.

Только вот откуда я это знаю?! А? За две недели насмотрелась? Или стала вдруг таким тонким психологом, что прозреваю чужие движения души с лету?

Не-ет, это что-то другое. Я не догадалась, не пронаблюдала, я именно знаю. Помню… Это как?

Ф-фу, даже голова заболела от напряженных мыслей. Зато сама не заметила, как мы дошли до дома. Очень серьезный Айвен протопал в избу, ссадил Кристину на полати, вернулся к входной двери, тщательно ее закрыл. Встал посреди комнаты и уставился на нас с Крис с самым серьезным видом. Точнее, на дочь уставился, а моего прямого взгляда он по-прежнему избегал. Помолчал и разродился наконец:

— Готовиться к зиме надо продолжать. Но первым делом нужно все же попытаться решить проблему с нашими превращениями. Кристинка, иди сюда. Расскажи мне еще раз, как и почему ты превращаешься в мишку. Что ты при этом чувствуешь?

Деловой какой, а. Выдал распоряжения и доволен. Вот кто мне скажет, почему это меня так умиляет? По идее-то надо бы хоть обозлиться, нет?

Крис послушно насупилась и приняла сосредоточенно-задумчивый вид. Посидела так с минуту, а потом пожала плечами:

— Ничего не чувствую. Папа, я просто хочу. И все.

— И все? — недоверчиво переспросил Айвен, потом, наконец, посмотрел мне в лицо, и вот удивительное дело… кажется, эту мысль мы подумали одновременно. А потом…

— И-и-и! Глупые! — укоризненно пропищала Крис, поджимая ноги. — Вы что, не могли на улицу выйти? Теперь застряли вот. Папа, подбери живот, а то маму раздавишь! Ух, большой медведь!

Глава 37

— Большой… это еще мягко сказано! — прокряхтела я, пытаясь протиснуться к двери. Чем вызвала ликующе- веселый Кристинкин смех:

— Мама, ты так смешно задними лапками дрыгаешь! Почти как папа передними! Уф-ф-ф-ф…

Главное, два идиота, нашли время желать. Застряли намертво. Причем валетом — нос к хвосту. И ни туда ни сюда.

А обратно не желается!

То есть я в медвежьей шкуре аж упарилась желать. И ничего… да что ж за невезение такое?! Почему обратно не превращаемся?!

Так, спокойно, Злата, спокойно. Давай мыслить логически. Какие еще условия предшествовали превращению? Хм… было что-то странное, я буквально за секунду до оборота его почувствовала. И это странное… появилось… когда Айвен смотрел мне в глаза. А я ему. Не, ну это совпадение, наверное. Хотя после получаса пихания животами я готова поверить во что угодно.

Все дело было в том, что мы дружно боялись разломать к лысым лосям наш теремок. Пол, лавка и стены уже и так угрожающе потрескивали при каждом нашем взбрыке.

— Айвен, обернись и посмотри на меня. — Чем лось не шутит, пока медведь спит. Бредовое предположение, но попробовать надо. — Ага, глаза в глаза. Давай! Желай, в смысле.

Упс…

— Получилось, получилось! — Кристинка захлопала в ладоши. — Теперь целуйтесь!

— Э-э-э-э… — сказали мы хором. И хором же покраснели. Потому что ситуация была двусмысленнее некуда. Когда мы дружно омедведились, мое бикини приказало долго жить, как, собственно, и штаны Айвена. И теперь мы сидели на полу… точнее, Айвен сидел на полу, я у него на коленях, и оба в чем мать родила. Целоваться в такой позе удобно, кто бы спорил, но не нам!

Главное, обоим одинаково неловко.

— Крис, а принеси с веревки тот кусок парусины, который с дыркой, — торопливо попросила я, почувствовав, что Айвен крепко вцепился мне в талию и не думает отпускать. Но вовсе не потому, что ему приятно ко мне прижиматься, а все из тех же пуританских соображений — в обнимку мы худо-бедно друг другом перед дочерью прикрыты.