Злата мужьями богата. Книга вторая

— У-у-гу! У-гу-гу-у! — прозвучало в ответ.

Ноги уже сами несли Ола в нужном направлении.

— Лучик, держись! Я уже бегу! — рыжик несся напролом через кусты и буреломы, не думая о том, что по пути может сбить настороженные им же самим силки.

Очередное «У-у-гу! У-гу-гу-у!» прозвучало вроде бы и ближе, но намного тише. Это по-настоящему испугало Ольгрона и заставило его торопиться еще больше.

— Вот ты где! — воскликнул он, завидев белую совень в зарослях кустарника, как раз у первой из ловушек. — Что ты сделала с собой, Злата?!

Птица не ответила и даже не отреагировала на его крик. Она сидела, не двигаясь и почти не дыша, ее огромные круглые глаза начали затягиваться пленкой.

— Сиятельная! Да ты же сама попала в силки! — разглядел, наконец, Ол, и бросился стягивать с шеи птицы связанную из стебля вьюнка петлю. — Ну как же так, Лучик?! Зачем ты полезла прямо сюда?

Горло птицы, наконец, было освобождено. Она хрипло и часто задышала, приникнув к груди подхватившего ее на руки мужчины. Глаза ее закрылись. Сердечко в груди стучало часто-часто.

— Поговори со мной, жена! Держись, обморок тебе сейчас ни к чему!

— Ох-хо-хо-о, — совсем не по-совиному выдохнула Златка. — Ох-хо-хо-о…

На большее сил пока не было. Но свободное горло, в которое щедрым потоком вливался такой сладкий сейчас воздух, и теплые надежные руки младшего мужа говорили ее помутившемуся сознанию, что она спасена. Тем временем оборотень, двигавшийся быстро, почти бегом, достиг берега небольшой речки.

— Вот и вода! Чистая, холодная, ты только попробуй перекинуться в человека, Лучик! — продолжал тормошить птицу Ол. — Тогда я смогу напоить тебя водой, да и вообще, мне людей спасать как-то привычнее.

«Совень, кыш! Дай мне стать собой!» — услышав уговоры мужа, потребовала Воскобойникова. Птица подчинилась, и Ольгрон едва не рухнул вместе со своей ношей, когда та из легкого пернатого тельца вдруг превратилась в куда более увесистую женщину. Рыжик уложил жену в траву, осмотрел ее шею, убедился, что, кроме глубокой борозды на коже, других повреждений нет.

— Все хорошо, родная, — убирая волосы со лба девушки, проговорил с облегчением. — Сейчас я тебе холодный компресс приложу, дам попить, а ты пока отдышись.

Стянул с себя нательную рубаху, смочил ее в ручье, приложил к горлу супруги. Потом отыскал в траве какой-то крупный плод вроде ореха, расколол его, зачерпнул воды, прошептал над ней что-то и принялся по чуть-чуть поить Злату. Та морщилась, но глотала.

— Вот так, Лучик, ты у меня умница! — Ольгрон и сам выдохнул с облегчением, убедившись, что взгляд его жены прояснился. — Полегчало тебе?

— Угу, — забыв, что она уже не птица, отозвалась Воскобойникова хрипло.

— Полежи, отдохни тогда, жена. Тут в ручье рыба хорошая водится, я сейчас наловлю. Не возвращаться же нам с охоты совсем с пустыми руками. — Ол деловито закатал рукава, и, не оборачиваясь иргуаром, выпустил когти.

Злата некоторое время лежала, чувствуя приятную прохладу у горла и удобную мягкую жилетку младшего мужа под головой. Она, наверное, даже задремала на несколько минут. Очнулась от громкого плеска и довольных восклицаний: муж, наловив рыбы, разделся догола и принялся плескаться в ледяной воде.

Его золотистая кожа в лучах дневного светила сияла, сбегающие по ней капельки воды сверкали бриллиантами, с медно-рыжих волос срывались хрустальные струйки. Тугие мышцы играли под кожей, подчеркивая мужественность и силу. Девушка приподнялась на локте, любуясь этим зрелищем. «И это — мой муж. Мой. Муж. — Думала она, не замечая, как облизывает губы, как учащается ее дыхание. — Неужели я успела забыть, какой он у меня сладкий?»

Скинув мокрую тряпицу со своего горла, которое уже почти совсем не беспокоило, Злата уселась и принялась раздеваться: ей хотелось немедленно присоединиться к мужу, приникнуть к его груди, слизнуть с его кожи сверкающие брызги, ощутить горячие жадные ладони на своем теле, соскучившемся по мужской ласке.

— Лучик?! — не поверил своим глазам Ол, когда, в очередной раз вынырнув, обнаружил поблизости медленно входящую в воду жену.

Она была полностью обнажена. Ее полные круглые груди чуть заметно покачивались при каждом шаге, словно спелые плоды на ветке, которую нежно трогает ветер. Распущенные волосы крупными волнами струились по плечам. Тонкая талия плавно изгибалась, бедра покачивались, словно в танце, обещая так много, что у Ольгрона на пару мгновений перехватило дыхание, а кровь отхлынула от сердца, чтобы приливом скатиться в низ живота.

— Жена-а… — протянул он, — ты решила искупаться?

— Решила присоединиться к тебе, муж, — отозвалась Злата и сделала еще пару шажков, так что вода почти полностью скрыла ее ноги, и теперь чуть заметная рябь на воде касалась темного треугольника волос, к которому то и дело устремлялся голодный взгляд Ольгрона. Впрочем, если б сумел, он обнял бы взглядом ее всю, от маковки до пальчиков ног. — Ты так задорно плескался тут!

— Иди ко мне, любимая! — Ол протянул руки к жене и ступил ей навстречу.