Злата. Жизнь на "Отлично!" (том Третий)

— Вижу. — ответил я, наблюдая указанную маман остановку на другой стороне проезжей части, невдалеке от главного входа на кладбище и торговых рядов, сейчас пустующий.

— Жди там! Я скоро за тобой приеду! — тоном, не терпящим возражений, заявила мама. — И никуда не уходи!

— Окей, жду тебя на остановке. — не стал спорить я.

— Я скоро! — повторила мама и разорвала соединение.

Вернув телефон обратно в карман, я, озираясь, дабы не попасть под колеса, перебежал проезжую часть и, дойдя до остановки, снял с плеч рюкзачок, достав оттуда бутылку воды и большое зеленое яблоко, упакованное в полиэтиленовый пакет.

Утолив жажду, выбросил в урну пустую уже бутылку вместе с пакетом и, вернув рюкзачок на плечи, отправился поглазеть на часовенку, маман-то все равно раньше, чем минут через двадцать не приедет.

Ни единой живой души вокруг, если не считать водителей, в проносящихся мимо авто.

И отовсюду доносится стрекот кузнечиков, будто бы я в какой-то деревне очутился.

Обойдя часовню по кругу и поднявшись по ее ступенькам, прочел на табличке: «Часовня Лазаря Четверодневного».

Закончив разглядывать культовое сооружение, от делать нечего, потопал к главному входу на кладбище.

«Зеленоградское Северное кладбище, часы работы: 09:00 — 19:00». — гласила позолоченная табличка.

Ну вот, пожалуй, и все достопримечательности этого славного местечка… — подумал я, жуя яблоко.

Едва вернувшись на остановку и усевшись на лавочку (ноги мои приятно «гудят» от полученной физической нагрузки), я вздрогнул, ибо почувствовал рядом с собой чужое присутствие!

Откровенно говоря, я начал не хило нервничать!

Мало ли чего может приключиться с пятнадцатилетней девчонкой поздним вечером в безлюдном месте!

Резво вскочив на ноги и сунув руку в большой карман своего джинсового костюмчика, схватился за перцовый баллончик, а затем принялся озираться.

И точно! К остановке неспешно идет еще один человек, а точнее, человек с тростью и крупной собакой на поводке. А еще точнее, старик, лет восьмидесяти если не старше, и очень похоже на то, что он слепец. Но как же он, блин, так незаметно подошел?! Откуда он тут взялся?!

— Вечер добрый. — приветливым тоном поздоровался подошедший старик и, нащупав тростью лавочку, присел.

Собака уселась у его ног.

— Добрый. — ответил я, на всякий случай держась чуть поодаль и продолжая сжимать в руке перцовый баллончик, мало ли, это маньяк престарелый, прикидывающийся слепым, однако…

Прищурившись, я вгляделся в его глаза, хорошо видимые в свете фонарей, освещающих остановку, ибо темных очков, обычно носимых слепыми, на его лице не оказалось.

Без сомнения, этот человек незрячий.

Я шумно выдохнул и, успокоившись, убрал с баллончика руку.

— Не подскажите, барышня, автобуса давно не было? — поинтересовался старик, повернув ко мне голову.

— Честно говоря, не знаю. Я и сама минут семь назад пришла. — ответил ему, а затем сел и, вспомнив, про недоеденное яблоко, которое держал в левой руке, принялся его грызть, рассматривая собаку и ее владельца.

Овчарка и, судя по катарактам в ее глазах, уже старая-престарая…

Собака, заметив мое внимание, ткнулась носом мне в коленку и тихонечко заскулила.

— Не обращай внимания. — сказал старик, когда собака принялась особенно тоскливо выть. — Астре недавно большую операцию сделали, и у нее все еще побаливает пузо. Вот и скулит, бедолага…

— А чего с ней случилось? — поинтересовался я.

— Опухоль какая-то. — печальным голосом ответил старик, погладив свою верную спутницу. — Из-за того, что она ни разу не щенилась. Так, по крайней мере, сказала ветеринар. Да и просто лет ей уже много. Все болячки от старости этой!

— Ясно. — ответил я, продолжая разглядывать старика.

Несмотря на возраст и слепоту, этот человек не выглядит дряхлым и беспомощным. Наоборот, он напоминает…высокий старый дуб, что ли…

Вроде и высох уже весь, но хрен его сломаешь, распилишь и расколешь!

А еще он очень опрятен: гладко выбрит, ногти на его морщинистых руках аккуратно пострижены, а древний костюм, родом, вероятно, еще из восьмидесятых, чист и наглажен.

— Животных в наше время лечить — очень недешевое удовольствие, но куда же деваться-то! Это моя самая что ни на есть боевая подруга! — вздохнув, произнес старик, а затем пошутил. — Без нее я, как без глаз!

— Это уж точно… — улыбнувшись, согласился я.

— У нынешних ветеринаров совершенно никакой совести не осталось, такие деньги дерут! — продолжил он. — Всю заначку отдал, даже жену помянуть не на что оказалось… Впервые за десять лет! Стыдно…

Последнюю фразу он сказал как-то зло, обращаясь явно не ко мне.

— Но собаку-то ведь вылечили. — сказал я, заметив здоровенный свежий шрам у той на животе (собака села таким образом, что мне его стало хорошо видно).

— И то верно! — согласился дед. — Вылечили!

— Вы к жене приезжали? — спросил я очевидную вещь.

— К жене. — последовал не менее очевидный ответ, а затем он продолжил. — Сегодня ее годовщина. Ровно десять лет. Практически святая женщина была, ведь столько лет прожить в браке со слепым… Не каждая сумела бы, далеко не каждая…