Златая печать

– Дамаск калифом покорен.
Его здесь дух и культ, и царство.
Магометанство вводит он
В очаг древнейший христианства.

Калиф ко мне благоволит

И мой совет ему угоден,
Но у меня душа болит:
Что там, в Царьграде, происходит?!

Калиф не жалует Христа

И христиан здесь прижимает,
Но то, что делается там
И он себе не позволяет:
По всей стране горят костры,
Людей ведут на казнь и в ссылку,
Все силятся иконы скрыть,
Но, не дай Бог! найдут улики.

Не чту величия царей

Превыше истины. Тем паче
Не дорожу главой своей,
И вижу в том свою задачу —
Когда от заблужденья зло —
Развеять словом заблужденье,
Чтоб на владыку снизошло
Ума и сердца просветленье.

Начну.

           Все упрекают нас —
магометане, иудеи:
«Всевышний Бог незрим для глаз —
вы ж создали изображенья.
Или забыли вы закон
«не сотвори себе кумира»,
ведь почитание икон —
языческого свойство мира!»

Вы правы. Наш Господь незрим.

Был справедлив запрет закона.
Но к людям Бог снисшел своим,
Став самой первою иконой.
Закона свет горел в ночи,
Когда же солнце воозсияло,
Поблек огонь его свечи
И время новое настало.

Иконе воздавая честь,

Тем самым славим Первообраз.
Она – лишь мост чудесный есть,
Что перекинут через пропасть
Меж нашим миром и иным
Непостижимым, трансцендентным.
Бог воплощением Своим
Его построил.
                                Вот ответ мой.

Добавлю: Ареопагит,

Искусный в мудрости немало,
Нам знаки изучать велит —
В них форм божественных начало.

Сцена четвёртая

Византия. Константинополь. Император Лев Исавр в гневе ходит по дворцовой комнате.

– Разгневан я. Не рассчитал.
Мой план привел к гражданской смуте.
Для них икон не почитать —
Богопротивно есть по сути.

Мол, худшая из ересей —

Иконоборческая ересь…
Но разве одинок я в ней —
Архиереи впали в прелесть!

Созвал епископов собор

(Тех, что моей покорны воле)
Знать, неплохой я режиссер —
Недурно разыграли роли.

Собор анафему изрек

Тем, кто иконы защищает.
Вот будет Герману урок!
И Дамаскин пускай узнает…
Вот уж мне этот Дамаскин…
Читают все его посланья.

Я план осуществлю один —

Он не минует наказанья.

(Хлопает в ладоши. Входит посыльный)

Мне досадил Мансура сын.
Иди. Смешаешься с толпою.
И мне посланье принеси,
Что писано его

рукою.

Сцена пятая

Дамаск. Покои калифа.

Калиф: