Злато-серебро (СИ)

Иволга с трудом выбиралась из сна, будто из теплого одеяла, не соображая, кто это может так ласково будить ее. Клуша обычно поднимала зычным криком, а то и тумаком али пинком.

-- Я полагал, служанки не приучены дрыхнуть до полудня, -- ее снова тронули за плечо.

Иволга села, отводя с лица длинные пряди, которые ночью позабыла заплести в косу. Подняла голову и оказалась нос к носу с хмурым чародеем. Он тоже был встрепанным со сна, темные, нет, кажется, совсем черные глаза смотрели недовольно.

-- Прибирай волосы, приводи в порядок одежду и пойдем.

-- Куда? -- девушка привычно потупилась и поспешно принялась плести косу.

-- Тут хижина неподалеку. Хорошо бы пустая. Но и с хозяином я теперь договорюсь без труда. Силищи хоть отбавляй, -- улыбнулся, оскалившись едва ли не хищно, скользнул взглядом по распущенному вороту Иволги.

Серп, пока спутница приводила себя в порядок и ополаскивала лицо, собрал их пожитки, снова уменьшил дорожный мешок и повесил на пояс.

-- А он легким становится или вес прежним остается? -- Иволга, приблизившись, указала на узелок.

-- Легким. Иначе прок от чар невелик.

-- Хорошо, наверное, быть чару... чародеем.

-- У нас тоже, как видишь, трудности бывают, -- он двинулся прочь от места ночевки, вверх по склону.

-- Ты не по своей воле стал палачом?

-- Птаха, будешь любопытничать, быстро отправишься сама себе пропитание искать.

Иволга сжала губы и уставилась в землю. Так и шла, скользя взглядом по траве и ногам шагавшего впереди мужчины, пока не заметила, как стоптанный сапог примял красивый цветок, ярко-красный, на мясистом стебле с широким листом.

-- Зачем же ты?.. -- девушка присела, приподняла яркую головку и увидела, что стебель сломан у основания.

-- Чёрен мрак, да ты не убогая, а блаженная! -- Серп, успевший пройти вперед, обернулся, остановившись. -- Хм, пламенник, а я и не заметил. Поздно вылез, весна давно миновала, -- подошел, наклонился, сорвал цветок. -- Верно, здесь снег долго лежал. Вот так, -- бросил в траву лист, венчик заправил девушке за ухо.

Иви осторожно потрогала украшение, неуверенно улыбнулась.

-- Спасибо. Жалко, завянет быстро.

-- Теперь подольше подержится, -- мужчина слегка прищелкнул пальцами около алых лепестков. Как он и предполагал, удерживаться от пользования даром по пустякам не было никаких сил. Продлил жизнь цветочку, серп Хладной Жницы, так тебя растак.

-- А ты не мог бы сделать, чтобы он снова смог расти? -- девчонка опять прикоснулась к пламеннику. -- Жалко такую красоту...

-- Жалко, жалко! -- передразнил он. -- Ты что, не знаешь, как эти цветы растут? -- Она замотала головой. -- Там под землей луковица. Пока она жива, будут цветы. -- Серые глазищи уставились недоверчиво и непонимающе. -- Ох, госпожа моя Луна, дай мне терпения, -- пробормотал мужчина. -- Если у тебя косу отрезать, со временем новая вырастет, так?

-- Да, -- девчонка безотчетно вцепилась в перекинутую на грудь косу.

-- А из луковицы, пока она жива, каждую весну цветок вырастает. Ясно?

-- Да, теперь ясно. Ты очень понятно объяснил. И... -- вдруг заволновалась. -- Я ведь ни о чем не спрашивала... Ты сам спросил, знаю ли, а я сказала...

-- Успокойся, я помню, с чего все началось, -- усмехнулся он. Девчонка, несмотря на свою бестолковость, почему-то почти не раздражала. Да понятно, почему. Он мужчина, она -- очень подходящая для его нужд женщина. Пусть щебечет поблизости, пока не подвернется другая, вроде его прежних.

Домишко показался совсем скоро. Приютился под скалой, как гриб, не молоденький крепкий боровичок, но и не трухлявая развалина. Серп слегка удивился про себя -- впервые он попал сюда больше десяти лет назад, мальчишкой-сопляком, а избушка ничуть не обветшала, не вросла в землю, как случалось это с хижинами селян.

Да чему тут удивляться? Хозяин-то чародей. Ему не трудно поддерживать и дом, и себя в должном состоянии, была бы сила. А с силой у Кверкуса никогда сложностей не возникает, он черпает ее из света Госпожи Луны и умеет запасать в полупрозрачных, молочно-голубоватых кристаллах.

Очи полнолуния, так их называли посвященные, непосвященные именовали лунными камнями и вправляли в кольца, ожерелья и прочие украшения. Богатые залежи мерцающих сокровищ находились на севере Кряжистого хребта, не так уж далеко отсюда.

Серп помнил, как завидовал наставнику, у которого под рукой всегда был запас чародейской мощи. Кверкусу не страшны были ни черные ночи, когда Госпожа Луна слишком слаба, чтобы показывать свой лик, ни ненастная погода. Одно-единственное ясное полнолуние позволяло напитать силой сколько угодно кристаллов, их хватало на много месяцев, а то и на год. Ему же приходилось зависеть от своего ненадежного, капризного, хотя, нельзя не признать, необычайно приятного источника.

Наставник только посмеивался на сетования ученика.

-- Ты совсем не умнеешь, юноша, как я над тобой ни бьюсь. Мои камешки мало чего стоят, их слишком легко отнять.

-- Но у меня и их нет!

Старый пень снова хихикал, а на вопросы о причине веселости отвечал: