Злато-серебро (СИ)

-- Ох, чёрен мрак! И чем твоя светлая лишь волосом головенка забита! -- Он перевернулся на бок, приподнялся на локте, чтобы лучше видеть собеседницу. -- Ты ж ко мне за смертью пришла.

-- Я хотела быстрой смерти, -- смутилась она. -- А стариться, немощной становиться, болеть... Нет...

-- Мне не нужна твоя жизнь. Не нужна твоя смерть. И молодость ни к чему. Вернее, нужно, чтобы она при тебе оставалась. Бывает, и старухи падки на телесные наслаждения, но я изюму предпочитаю сочный виноград.

-- А откуда же сила?..

-- Силу такие как я черпают из наслаждения, а не из молодости. Поэтому, чтобы восполнить чардейский запас, приходится потрудиться. Если б я взял тебя против воли, ты б не почувствовала ничего, кроме боли, страха и отвращения. С ними легко было бы забрать годы жизни. Да только мне с них никакого проку. Такими материями л ассы да упыри кормятся.

-- Правда? -- голосок звучал недоверчиво, но девушка подошла ближе и осторожно села, не сводя глаз с мужчины.

-- Правда! -- заверил тот. -- Жаль, ты в лунном свете ничего не разглядишь. Увидела б свое отражение в ручье и успокоилась. Ты сейчас много свежее, чем когда ко мне пришла. Умирать, как я погляжу, раздумала, мужчину к собственному удовольствию познала. Поспала, недолго, зато глубоко. Все это на женской внешности сказывается лучшим образом.

Девушка снова вспыхнула и потупилась. Бывший палач, и не думавший хоть чуть-чуть прикрыться, так и притягивал взгляд. Она то и дело тайком поглядывала на него, сначала белочкой в траве, теперь и в привычном облике.

Луна ясно высвечивала широкоплечую фигуру. В отличие от не раз виденных в "Медвежьей шкуре" заматеревших воинов и жирных торговцев, чародей был поджар и гибок. Под кожей прорисовывались мышцы, но не буграми плоти, а, скорее, тугими веревками. Отлично развитая грудная клетка переходит в стройную талию, длинные ноги, узкие бедра, ни намека на женственные округлости пониже спины. Он смотрелся бы не успевшим загрубеть сильным юношей, если б не густые черные волосы, покрывавшие конечности, грудь, сбегавшие ручейком от пупка в пах, в курчавившиеся там заросли.

Светлое Солнце, она порочная, падшая женщина! Думала, лучше смерть, чем омерзительная работа в "Медвежьей шкуре", а теперь глаз не может оторвать от обнаженного мужчины. И что там глаз! Тело горит от желания снова оказаться в его объятиях, прижаться, слиться... Не удивительно, что ее не испугало его занятие, ее собственная душа измарана мраком дочерна!

Мужчина с удовольствием наблюдал, как девичий румянец становится ярче, растекается по груди. Наверное, добрался уже до кончиков сосков... Эх, жаль, из-за рубахи не разглядеть! Дернуло же ее одеться!

-- И не думай терзаться, -- заговорил он, привычно успокаивая очередную дуреху. Зависимость от женщин приучила в обращении с ними сдерживать раздражение. С пугливой лошадкой тоже проще лаской сладить. -- Искреннее желание -- дар. Научись им пользоваться. Я, пожалуй, рад, что не стал сразу выполнять твою просьбу.

-- Да, умирать мне уже не хочется... -- пробормотала девушка.

-- Жить гораздо приятнее. Даже палачом, -- усмехнулся он. -- Раз уж пришлось продолжить знакомство, позволь представиться. Меня зовут Серп.

-- Серп?

-- Ну да. Пять лет служил Хладной Жнице, так что имя подходящее. А тебя как величать?

-- Иволга.

-- Иволга? -- хмыкнул, подумав, что девчонке больше подошло бы зваться какой-нибудь Гаичкой невзрачной.

-- Меня все больше Иви кликали... -- та, видно, прекрасно сознавала, насколько неподходящим именем ее нарекли.

-- Ну, Иви -- так Иви, -- он встал. -- Вот я и обсох. Пошли, устроимся на ночлег под деревом. Или останешься на лугу, одна?

Девчонка безропотно встала и пошла за ним. Видно, сочла, что ночевать под пихтовыми лапами уютней. Вот и хорошо, не придется объяснять, почему ночной чародей стремится спрятаться от ока своей госпожи.

Серп быстро соорудил из наброшенного на нижние ветви плаща полог, растянув ткань с помощью чар. На землю, пружинившую из-за опавших мягких игл, постелил плащ Иви, сел, поманил служаночку.

-- Иди сюда.

Та колебалась краткий миг, потом забралась в импровизированный шатер, молча стянула одежду.

-- Вот умница, -- мужчина обнял девушку.

Пихтовые ветви с легким скрипом опустились, полог коснулся травы, полностью отгораживая пару от бледного света и ночной прохлады.

В этот раз после близости заснули оба, едва ли не одновременно. Но если Серп спал крепко, сыто, без сновидений, то глаза Иви то и дело метались под веками. Ей снился конец прошлого лета, когда девушка впервые на своей памяти оказалась в лесу за городскими стенами.

***