Злато-серебро

Белочка испуганно цокнула и нырнула вниз, мужчина усмехнулся, но шнуровку затягивать не стал. Пушистая шубка и хвост приятно щекотали, неожиданно захотелось поскорей оказаться подальше отсюда, где-нибудь у речки. Искупаться, вернуть девчонке естественный вид…

Чёрен мрак, не о том он мечтает! Сил под завязку, на путешествие по лунным лугам их уйдет не так уж много. А плоть его и вовсе не должна быть голодна. Еще кабы служаночка была раскрасавицей-искусницей из тех, что тешили его, когда… Стоп, только воспоминаний не хватало. О побеге надо думать! Вон, кажется, показался над городской стеной краешек светлого лика.

Теперь ждать недолго. Луна всплывает все выше, ее лучи, наоборот, скользят вниз, с крыш по стенам, стекают на брусчатку мостовой. Вот и подходящее по размеру пятно.

Шаг, и он будто очутился на росном лугу, трава выше колена, прохладная, унизанная бусинами капель. Влажный холодок ощущается сквозь ткань, ноги обвивают не то травяные пряди, не то упругие струи. Мостовая, стены домов с темными окнами, черепичные крыши истаяли, видятся словно сквозь толщу воды. В ушах шум, как бывает, когда нырнешь в волну или глубкий омут, а двигаться легко, все равно что плыть по течению — малое усилие переносит далеко вперед.

И чародей, набрав полную грудь прохладного, пахнущего терпкой лунной пылью воздуха, шагнул за городскую стену.

* * *

Сегодня ночью луна осияла не только окрестности Залесного, она царила над всей Пиролой. По бескрайним лунным лугам беглец за каких-нибудь полчаса добрался до предгорий Кряжистого хребта, а ведь туда от места его ссылки не меньше двух недель конного пути.

Чародей наслаждался путешествием в лунном свете. Все эти годы он тосковал по силе, мучался от заунывного воя черной пустоты где-то внутри и совсем забыл, как это чудесно — скользить над ночной землей в лучах Бледной Госпожи. Хозяйка оказалась милостивой, позволила бессильному слуге не помнить, чего он лишился. Созерцание ее лика будило лишь смутную тоску, которая в полнолуние утрачивала горечь, превращалась в предчувствие чудесного, оставшееся, как он полагал, в давно минувшем детстве. При взгляде на мягко сияющий белый диск, плывущий в синевато-черной высоте небес, внутри становилось пусто и легко, вот-вот взлетишь.

И теперь он то ли шагал, то ли плыл, то ли летел над спящей землей, наслаждаясь свободой и простором. Проскочил нужное место и забрел бы далеко к северу, но чуть не споткнулся об одну из вершин Кряжистого. Ругнулся, повернул назад, внимательнее вглядываясь в залитую лунным светом землю внизу. Скалы, пропасти, острые камни вскоре сменились поросшими травой склонами. Потом на них появились высокие стройные пихты, с одной стороны залитые серебром, с другой стекавшие на землю угольной полосой.

Домишко стоял, как и много лет назад, на поляне, укутанный тенью скалистого обрыва. На крыльцо с лунного луга не ступишь, в окно не скользнешь. Оно и к лучшему. Мало ли, какие ловушки приготовил Кверкус, его прежний наставник, для незваных гостей?

Мужчина сделал последний шаг по росной траве нездешнего луга и спустился на залитый бледным светом берег ручья, что бежал откуда-то с гористого склона. Поток звонко журчал в ночи, тускло поблескивал на перекатах. Идти в дом не стоит. Чародейское присутствие не ощущается, но это ни о чем не говорит. Кверкус всегда осторожничал сверх меры. Сверх меры? В должной мере! Вряд ли старому чародею доводилось маяться годами без силы, и палаческий ошейник он наверняка видел только издали.

Летняя ночь тепла, кругом все почти так, как ему недавно мечталось. Не речка, правда, а ручей, горный, ледяной, но когда сил под завязку, не то что простудиться, продрогнуть не грозит.

Чародей вытащил белочку из-за пазухи, пустил на высветленный лунными лучами, поросший лишайником валун.

— Потерпи еще чуть-чуть.

Прежде всего нужно разделаться с палаческим обручем. Слежка до сих пор не ощущалась, но Саликс в любую минуту может мысленно пощупать скрепку на ошейнике. Пощупать, узнать про побег и, если напряжется, про то, где именно находится сейчас опальный чародей. Укрыться в другом месте будет нетрудно, но избушка Кверкуса предпочтительнее, по многим причинам.

Мужчина отошел от валуна, на ходу раздеваясь. Проклятую железку нужно уничтожить полностью, чтоб и пыли не осталось. Всплеск силы не навредит телу чародея, а одежду разорвет или испепелит. Он сейчас, увы, не в том положении, чтобы разбрасываться вещами. Оценив иронию, бывший палач улыбнулся, отшвырнул подальше штаны, встал прямо и принялся поворачиваться вокруг себя, очерчивая защитный круг. Ни к чему выжигать поляну и будить Кверкуса, если тот все-таки в избушке.

— Эй, не смотри, ослепнешь! — в последний момент вспомнил о белочке.

Зверушка, не сводившая с него бусинок глаз, быстро юркнула за камень.