Златокрылая птица (СИ)

Люмин подняла Сяо за подбородок, обхватила мокрые красные щёки ладонями, и поцеловала. Адепт готов был захлебнуться в своих слезах, но почувствовав, как мягки прикосновения путешественницы, обмяк, и в душе его образовался штиль. За дверью послышалось тихое “ой”, и Люмин смущённо отстранилась, захихикала в ладонь и вновь поцеловала Якшу. Ей было приятно чувствовать, как их объятия теплеют, мысли притупляются, а дыхание учащается, словно в их слиянии было что-то волшебное, как полёт фонарей на фестивале. Сяо был готов поклясться, что в тот момент, когда они сплетали пальцы, губами накрывали не только чужие уста, он был готов взлететь, обрести наконец крылья.

Люмин пахла, как миндальный тофу. Пахла, как мечта.

***

Последний гвоздь был прибит, Сяо медленно отошёл назад и взглянул на новую беседку, разрушенную до щепок его же руками. Теперь адепт знал, что он может не только разрушать, но и созидать, не что-то великое, но, безусловно, волшебное. Лозы с цветами Сяо обвязал вокруг креплений, накрыл деревянную основу плотным пледом, напоминающим ему об Инадзуме, и сложил подушки, которые сшил сам. Не совсем ровно, зато такого цвета, который ему нравился. Жёлтый на тёмном пледе выглядел, как россыпь звёзд, и было бы забавно сложить подушки в форме какого-нибудь созвездия. За этим делом его застало две пары любопытных глаз, и адепт слегка вздрогнул, услышав рядом с беседкой высокое:

— Что ты там делаешь? — это была Паймон.

— Вау, как красиво, — Сяо встретил Люмин, держащую за спиной портфель, глаза её блестели даже на закате, они были солнцем, которое даже во тьме никогда не погаснет. — У тебя золотые руки.

Адепт смущённо кивнул.

— У нас не так много времени до корабля, — напомнила Паймон, и путешественница улыбнулась как-то отстранённо, думая о чём-то своём.

— Вы не сидите на месте. Это похвально, — Сяо погладил Паймон по макушке, с прибытия из Инадзумы он часто делал это. Люмин странно посмотрела на парня, будто её обделили, и в этот момент на макушку легла широкая ладонь. — Иди. Я буду тут.

Путешественница испуганно подняла глаза, столкнулась с улыбкой Сяо, и сердце забилось в ничтожной попытке вырваться.

— Я буду скучать, — губы Паймон грустно опустились, и малютка обняла своего большого братика, именно так она впредь называла парня за глаза. — Люмин, конечно, тоже будет, но по-своему.

— Пф, — фыркнула девушка, и Сяо подошёл к ней поближе, даже неприлично близко. — Она права, я тоже буду скучать. Если я буду писать тебе, ты прочитаешь?

— Прочитаю.

— А если мне вдруг понадобится помощь?..

— Я приду.

— Я… Чёрт, — Люмин кратко чмокнула парня при Паймон, вырвав из её уст довольный вскрик, отвернулась, и её портфель запрыгал от быстрого шага. Путешественница обернулась, лицо её было забавно красным, пока спутница не видела, Паймон безмолвно смеялась и держалась за живот, указывая на выступающий румянец. — Увидимся, Сяо!

Якша помахал рукой, провожая два силуэта взглядом, пока они не скрылись за склоном. Сяо ещё долго так стоял, глядел на небо, закатное солнце, беседку, которую он построил заново. И вдруг рядом со ступенькой парень заметил сумку. Неужели Люмин её забыла? Чтобы адепт не волновался, снаружи сразу была прикреплена записка: “Это для тебя. Если подумаешь вернуть, Паймон откусит тебе нос. С любовью, путешественница”. Сяо сел на подушку, уложил подарок на колени, раскрыл молнию и взволнованно охнул. Внутри было столько всего: к каждому подарку прилагалась своя записка, некоторые написаны разными почерками.

“Это тёплый шарф, чтобы ты не мёрз зимой. Нин Гуан говорила, что эта зима в Ли Юэ будет холодной, не простудись”.

“Дорогой братик адепт, это порция твоего любимого тофу! Люминчик готовила, да-да-да”.

“Зная твою любовь к получению ранений, положила тебе собранную аптечку. Если что-то из этого будет заканчиваться, не стесняйся спуститься в город и купить. Я составила список всего нужного. Будь осторожен!”

“Братик, хорошо питайся! Я нашла в городе отличные сухофрукты! Продавец рассказала мне, как их делать, так что я приложила к записке рецепт. Не голодай и хорошо кушай”.

“Мы любим тебя, Сяо.”

Это была последняя записка.