Златорогий череп

– Я с первого дня твержу, что все эти Зодияки и гороскопы – выдумка мошенников! Изучая физиологию людей, родившихся летом и зимой, я не замечал между ними существенных разниц. Да и откуда им взяться? Всех бабы рожают одинаково. Ладно бы у Стрельцов обнаружилось три сердца или Рыбы дышали жабрами – это, безусловно, повлияло бы на судьбу! А всякие там планеты, звезды и солнечные зайчики… Чепуха же. Как считаете, г-н Мармеладов?

Сыщик, шагавший впереди, не ответил.

С самого утра бродили они по берегам Яузы, а теперь поднялись на Вшивую горку. Прозвище это прицепилось к холму с незапамятных времен, и толковали его по-разному. Вроде как прежде здесь жили швецы, которые ловко управлялись с иглой, и вся Москва съезжалась на эти узкие и кривые улочки, заказывать одежду. Поэтому, дескать, правильнее говорить Швивая горка, просто портняжки чуть исказили название, чтобы людям легче запоминалось, да и языку удобнее произносить. Не верьте в подобную чушь! Нет, конечно, народ наш любит, когда полегче да поудобнее, но сами скажите, вот вы разве поедете за кафтаном на Вшивую? К вшивому мастеру? Вряд ли. Побрезгуете. А одежные умельцы выгоду свою знают, ни за что не стали бы такие шуточки отчебучивать.

Другая версия утверждает, что аккурат через горку проходила дорога в Шиву, бывшую столицу Хорезмского ханства. Да только кому до той Шивы дело есть? Город далекий и не нашенский. Даже появись у кого-то надобность ехать туда, все одно дорога сперва приведет к Рязани. Потому все и знают ее как Рязанскую. Мы же Смоленский тракт не называем Берлинским, правда? Хотя рано или поздно по нему и до Берлина получится дойти.

А еще говорят, раньше, при царе Алексее Михайловиче, здесь чертополох разросся – взрослому косарю в пояс. По тем временам этот сорняк называли «ушь», оттого и горка «ушивая». Да только и по сему поводу имеются сомнения. Двести лет в округе нет ни травинки, ни дерева приличного, – все застроили, вымостили и оборудовали каменными бордюрами. Серое убожище, куда ни глянь, даже тот отрезок Садового кольца, что проходит мимо – единственный, где вообще нет садов.

Возможно, ближе всех к правде самое простое объяснение: вшей в окрестностях развелось – тьма. Однако все толкователи сходятся во мнении, что мерзостные насекомцы отношения к топонимике не имеют. Ведь если учитывать карту распространения докучливых паразитов, то любой из семи московских холмов можно называть именно так.

– Ходим, ходим… Больше трех часов уж топчемся по этому… – переходя улицу Митя наступил в лошадиный навоз, раскатанный тележным колесом, и теперь сердито ворчал. – Толку никакого! Скажи, братец, что ты хочешь отыскать?

– Зацепку. Все иные способы я уже перепробовал, – Мармеладов отвечал спокойно, но в его движениях, повороте головы и в том, что он избегал смотреть в глаза приятелю, угадывалось отчаяние. – Нам известна точная дата нового преступления, а вот место – лишь примерно. Я лишь знаю, что убийство случится на этом берегу реки. Ираклий движется по кругу, стало быть, очередной удар нанесет именно здесь. Но где? В каком дворе? За какими воротами? На плане, что мы купили, дома не прорисованы. Потому и ходим вокруг. Присматриваемся. Может быть, заметим нечто необычное или след Сабельянова встретится.

– А может и сам Ираклий попадется!

– На такую удачу я, признаться, не рассчитываю. Убийца если и выберется из своего логова, то только ночью. Ему во тьме привычнее.

– Вот именно ночью! – возбужденно заговорил доктор. – Он затемно вломился в прозекторскую и выкрал тело прадеда. Э-э-э… То есть кто-то выкрал и я решил, что это ваш злодей родственничка похоронить задумал. А я уже обещал показать горца знакомым профессорам. Все-таки не каждому врачу выпадает в жизни шанс анатомировать тело столетнего человека.

– Фу, Вятцев, снова завели про жмуриков! – побледнел почтмейстер. – Меня и так подташнивает от всех этих брожений, а вы еще добавляете. Но постойте-ка! Раз изувер только по ночам выползает, может и нам логичнее устроить променад после заката? Или уже пора рассказать все полиции, пусть устроят облавы. А на этих улицах патрули удвоят.

– Нет смысла полицию звать, – покачал головой сыщик. – Они сперва не поверят, станут отнекиваться. Не потому, что ленивы и тяжелы на подъем, – хотя и не без этого, – просто сама история настолько невероятна, стороннему наблюдателю покажется выдумкой. Потом кто-то из высоких чинов проникнется, пошлет на этот холм сотню мундиров. Мы и шагу не пройдем, чтобы не запнуться о погоны. В итоге убийца ускользнет незамеченным.

– Так зачем сообщать им подробности? Можно просто шепнуть околоточному надзирателю, что душегуб прячется в одном из домов близ Николы Болвановского, – Вятцев кивнул на церковь с пятью маковками и стрельчатой колокольней. – Они-то все равно Ираклия ищут.

– За что? – удивился Митя.

– За убийство в торговых рядах. Сторожа вернулись под утро, видят – окно разбито, занавеска сорвана, у печи труп лежит. Кликнули городового. Тот говорит: «А с кем оставался старик?» Те описали Сабельянова. По приметам его и ищут.