Златорогий череп

– А я ведь и секунды об этом не размышлял, друг ты мой, вороной. Решил, что это пустое бахвальство. Но вдруг убийца мне подсказку давал? Любил Сабельянов поиграть в «кошки-мышки»… Ладно, еще не поздно разгадать эту головоломку. Где бы я стал искать в первую очередь? Впрочем, это понятно. Там, где я и искал Ираклия больше полугода. Хорошо, зайдем с другой стороны: в какой дыре я не подумал бы искать потомка древнего грузинского рода… В Новогиреевских трущобах? В кабаках у Рогожской заставы? Или смысл в том, что я никогда не додумаюсь искать злодея… Ну, например… В церкви? А может все наоборот, надо искать в открытом месте, на виду у всех. Где вещицам из древней истории самое место? На археологической выставке. Да! Музейщики иной раз прибегают к услугам частных коллекционеров. Коварный план, вполне в духе Сабельянова: выставить то, что я ищу, на всеобщее обозрение. Небось, даже кровь с золотых рогов не смыл…

Мармеладов запнулся, чувствуя, что все эти догадки утекают, словно вода сквозь пальцы.

– Нет! Нет, все не то! Изверг явно имел ввиду дом, который мне хорошо известен. Более того, я знаю, что Ираклий с ним как-то связан. Может быть, это одно из зданий, в которые он подбрасывал трупы, чтобы очертить кровавый хоровод вокруг Лобного места. Навязчивое желание замкнуть круг Зодияка. А круг ведь как рисуют? Грифель циркуля выходит из одной точки, и, проделав долгий путь, к ней же и возвращается. К ней же…

Сыщик пришпорил коня и закричал:

– Знаю! Зна-а-аю! Я не додумался туда заглянуть, потому что не предположил столь отчаянной наглости даже от Сабельянова. Поспешим, помчимся быстрее ветра. Но! Н-но!!

XXIII

Тихая улочка вздрогнула от конского топота. Мармеладов мчался к тому самому дому, который не додумался проверить прежде, потому что был уверен: убийца не вернется на место преступления.

Дворник, куривший у ворот соседнего особняка, выронил папиросу и заголосил:

– Спасите, люди добрые!

– Цыц, оглашенный! – сыщик осадил вороного. – Чего разорался?

– Дык боязно… Почти что полночь на дворе и вдруг черный конь, искры от подков летят. Сам-то ты всклокоченный, глаза сверкают. Сущий дьявол!

– Шалишь, подметала. Я, положим, совсем не ангел, но с чертями мне не по пути.

– Забожись!

– Вот тебе крест.

– Слава те Господи! А то у нас тут… Вона какие дела творятся!

Мармеладов спешился, привязал жеребца к решетчатому забору. Дворник подвинулся на лавке.

– Садись, барин. В ногах правды-то нет.

– В седле уж насиделся. Так что, говоришь, у вас тут?

– Жуткие дела, – дворник достал кисет и стал сворачивать новую самокрутку. – С полгода назад тут одного зарезали… Ученый вроде.

– Вострый его фамилия, – уточнил сыщик. – Макар Макарыч. Так?

– Откудова знаешь?

– Да кто же не знает! Вся округа про то судачила.

– Куды без этого. Людям токмо дай языками трепать, – тяжелый вздох перерос в шумную отрыжку. – Набрешут половину, даже больше. А я ту жестокую трагедь своими глазами видел! Под окнами стоял, когда ученого резали. Потом еще помогал городовым убоенца выносить… Но это полбеды. А вскоре по дому повадился гулять призрак. Сперва служанку уморил. Потом еще двоих. Через месяц хозяйка из окна выбросилась. С тех пор там никто не живет, но иной раз в треклятой комнате, – он шепнул в самое ухо Мармеладова, – свет горит всю ночь. И тени на занавесках проступают!

– В которой комнате? Укажи окно!

– Вона то, – грязный палец взметнулся вверх. – На углу.

– Над львиной мордой? Я так и думал, – сыщик повернулся уходить, но тут взгляд его упал на кисет. – О, чуть не забыл, одолжи-ка спички.

– А ты что ль взаправду туда сунешься? – забеспокоился дворник. – Не ходи, барин. Боязно за тебя…

– Я мигом обернусь. Коня стереги!

По темной лестнице сыщик шел на ощупь, держась за перила. Когда поднялся к площадке между вторым и третьим этажами, в окно заглянула луна. Стало светлее. Еще один пролет. На каждой ступеньке в затылок впивались неприятные воспоминания. Выбитую прежде дверь успели починить. Не заперто. Сабельянов даже замок не повесил, чтобы уберечь свои сокровища. Знал, что суеверные соседи не полезут в «дом с привидением», а все ценное лихие люди растащили отсюда сразу после смерти хозяйки.

Слева от входа Мармеладов нашарил фонарь, заполненный маслом. Зажег фитиль. По стенам заплясали оранжевые круги, словно кто-то жонглировал спелыми тыквами. В маленькой гостиной, где прежде стояла ширма, сыщик распахнул окно, впуская все еще холодный апрельский воздух, прогоняя застоявшийся смород. Шагнул к шакапу. Собственно, это нельзя назвать шкапом, просто прямоугольная ниша в стене с тремя широкими полками. Сверху прежде закрывались резные дверцы, но теперь одна болталась на вывернутой петле, а другой и вовсе не было. Никто не удосужился починить их с того сентябрьского дня, когда Ираклий выкрал отсюда златорогий череп. Нет, ну какая самоуверенность! Что же это за коллекционер, если он совсем не боится лишиться своих драгоценных экспонатов?