Златоустый шут

Попросив его отнести колпак в мою комнату, я вернулся к лестнице и вновь начал спускаться, на сей раз без всякой спешки, тщательно выбирая, куда поставить ногу. Рамиро сидел спиной ко мне, а справа от меня находился высокий буфет — тот самый, откуда мальчик доставал вино, — который мог послужить мне прикрытием в случае опасности. Секунду постояв в нерешительности у подножия лестницы, я медленно двинулся вперед. Густо устилавшие пол камыши заглушали звуки моих шагов, и, пройдя половину расстояния, я почувствовал себя увереннее. Но, на свою беду, в полутьме я не заметил табуретку, неизвестно как оказавшуюся на моем пути, и с грохотом опрокинул ее. Думаю, что, раздайся над моим ухом пушечный выстрел, мои до предела натянутые нервы спокойнее отреагировали бы на это. Обливаясь липким ледяным потом, я упал на четвереньки и неподвижно замер, не осмеливаясь даже дышать.

Храп резко оборвался. Рамиро поднял голову и лениво, словно нехотя, повел ею из стороны в сторону, словно желая выяснить, что же разбудило его. И прошло еще несколько ужасных мгновений, прежде чем я услышал его ровное, глубокое дыхание, говорившее о том, что он задремал. Но я не стал спешить и ждал еще не меньше десяти минут, наверное показавшихся Мариани вечностью, пока вновь не услышал раскатистый храп Рамиро.

Затем я осторожно поднялся с пола и медленно прокрался к столу. На сей раз я благополучно достиг своей цели, и молча, словно призрак, встал рядом с Рамиро, глядя на него сверху вниз.

Он тяжело дышал во сне, его лицо побагровело от выпитого, губы омерзительно кривились, и спутанные пряди рыжих волос в беспорядке спадали на мокрый от пота лоб. У него на поясе, в соблазнительной близости от меня, висел длинный кинжал, и неудивительно, что у меня возникло сильное желание воспользоваться им. Очистить мир от такого чудовища являлось, без сомнения, богоугодным делом, но что могла принести мне смерть Рамиро? Скорее всего, только верную гибель от рук его товарищей, а это никоим образом не устраивало меня теперь, когда жизнь для меня словно начиналась заново и была полна надежд и обещаний. Письмо — если наши предположения о его содержании подтвердятся — могло оказаться куда более действенным оружием. Я огляделся по сторонам и хорошенько прислушался. В замке царила полная тишина, нарушаемая лишь размеренными шагами часового во дворе, но мне казалось маловероятным, чтобы он по собственной инициативе, не имея на то приказания Рамиро, осмелился заглянуть сюда.

Я решил, что, пока Рамиро спит, я могу считать себя в относительной безопасности. Поэтому я пристроился за спиной Рамиро — такая позиция, по моему мнению, давала мне больше преимуществ в том случае, если он вдруг начнет пробуждаться, — выгнул шею и вперил взгляд в письмо, самый краешек которого был зажат у него между пальцев. Разобрать, что было написано там, не составляло для меня большого труда: я всегда отличался превосходным зрением, а Вителоццо Вителли обладал крупным, ясным почерком. Затаив дыхание, я принялся читать письмо, содержание которого я хорошо помню и по сей день, по прошествии стольких лет.