Златоустый шут

— Помолиться за меня, Ладдзаро? — вкрадчиво спросила она.

— Ну конечно, мадонна.

— У вас преданное сердце, Ладдзаро, — негромко проговорила она. — А я была так жестока с вами. Но, мне кажется, вы получили по заслугам за свой обман, скажете нет, Ладдзаро?

— Наверное, я заслужил подобное обращение, мадонна, хотя, возможно, вы были бы более снисходительны ко мне, если бы знали, почему я поступил так, — неосторожно ответил я.

— Если бы я знала? — на секунду задумалась она. — Действительно, я не все понимаю. Даже в том, что случилось сегодня ночью, для меня многое осталось загадочным, несмотря на ваши пространные объяснения. Скажите мне, Ладдзаро, почему вы предположили, что я не умерла?

— Я не предполагал этого, — вырвалось у меня. «О Боже! Что-то будет», — мелькнуло у меня в голове.

— В самом деле? — удивленно воскликнула она, и я наконец-то понял, к чему она клонит. — В таком случае, почему вы решили заглянуть внутрь гроба?

— Вы задаете вопросы, на которые мне трудно дать вам ответ, — едва сдерживая неожиданно нахлынувшее на меня раздражение, сказал я. — Благодарите Бога, мадонна, что все сложилось так, а не иначе, и не спрашивайте себя «почему?».

Она пристально посмотрела на меня, и ее глаза странно заблестели.

— Но должна же я услышать наконец правду, — не отступала она. — Я имею право на это. Ответьте мне: прежде чем мое тело предадут земле, вам захотелось в последний раз взглянуть на меня?

— Наверное, мадонна, — неуверенно признался я, сконфуженно опустив взгляд. — Уйдемте же отсюда, мадонна! — почти взмолился я, но она не обратила на мою просьбу ни малейшего внимания.

— Неужели вы так сильно любите меня, Ладдзаро?

На секунду мне показалось, что я окаменел. Затем я резко повернулся к ней, и мое лицо — я в этом не сомневался — смертельно побледнело, а глаза засверкали, как у одержимого. Я знал, что поступаю как сумасшедший, но я уже не владел собой. Наверное, не последнюю роль здесь сыграли бурные переживания этой ночи и предыдущего дня, иначе ее слова не лишили бы меня остатков здравого смысла.

— Сильно люблю вас, мадонна? — переспросил я и не узнал свой собственный голос — настолько чужим он показался мне. — Да вы для меня воздух, которым я дышу, солнце, которое освещает мой убогий мирок. Вы мне дороже чести, даже самой жизни. Вы мой ангел-хранитель, мой небесный покровитель, к которому я денно и нощно взываю о милосердии. Сильно ли я люблю вас, мадонна?..

Я осекся, внезапно осознав, что совершил и что за этим может последовать. Я упал перед ней на колени, уронил голову на грудь и широко раскинул руки.

— О, простите меня, мадонна! — сокрушенно воскликнул я. — Простите и забудьте. Никогда в жизни я не осмелюсь еще раз оскорбить вас.

— Нужно ли мне прощать вас и забывать? — услышал я задумчиво-нежный голос мадонны Паолы, и ее рука ласково коснулись моей головы, словно она хотела благословить и успокоить меня. — Вы ничем не оскорбили меня, и я навсегда запомню то, что вы сейчас сказали. Чего вы боитесь, мой верный Ладдзаро? Разве мужчина должен стыдиться признания, которое ему пришлось сделать в критическую минуту? За эту минуту я до конца дней своих буду благодарна судьбе. Однажды мне показалось, что я люблю синьора Джованни Сфорца. Но на самом деле я любила вас, ведь именно вы заслужили мою любовь теми подвигами, которые я приписывала ему. Как-то раз, в насмешку, я сама сказала вам об этом. Но затем мне пришлось всерьез задуматься над своими словами, и я поняла, что ни у одной женщины не было более верного, благородного и храброго друга, более преданного любящего, чем вы, Ладдзаро. Пусть же вас не удивляет то, что я полюбила вас, и я буду считать себя счастливейшей из смертных, если когда-нибудь стану достойна вашей возвышенной любви.

Я почувствовал комок в горле, и у меня на глаза навернулись слезы, которых я в тот момент совершенно не стеснялся. Мне не хватало воздуха, мне казалось, что я вот-вот упаду в обморок. Невозможно описать охватившие меня чувства: попытайтесь представить себе, что может испытать душа, внезапно извлеченная из глубин преисподней, очищенная от грехов и вознесенная к небесному блаженству, и тогда вы, наверное, поймете меня.

— Madonna mia! — вскричал я. — Подумайте, о чем вы говорите. Ведь вы — знатная синьора Сантафьор, а я...

— Сейчас речь не об этом, — мягко прервала она меня. — Насколько я знаю, Бьянкомонте — патрицианский род, и не так уж важно, какую шутку сыграла с вами жизнь. Вы берете меня замуж?

Она легонько приподняла мой подбородок и заставила меня посмотреть ей в глаза.

— Так вы возьмете меня замуж, Ладдзаро? — настойчиво повторила она.

— О, Santo Fior di Cotogno — Священный Цветок Айвы, — только и смог прошептать я.

В ответ она улыбнулась мне, ласково и нежно. И тут мое сердце заныло от нестерпимой боли. Мое счастье оказалось недолгим, и теперь моя душа стремительно погружалась в бездну отчаяния.

— Мадонна, ведь завтра за вами приезжает синьор Игнасио Борджа, — простонал я.