Златовласка черного дракона

– Почему ты так убежденно об этом говоришь? – переспросил Ревон, пытаясь понять утверждения драконицы.

– Так Варальд сказал в беседке. Я побежала туда, чтобы спасти Зайру, которую душил маг, но, оказавшись внутри, ничего не заметила, несмотря на то, что я поставила земляную стену, и никто не мог выйти.

Конер тут же уточнил:

– Значит, оттуда сера, которую ты отдала провидице?

– Да, – тут же подтвердила Лари, замечая, как мужчины переглядываются друг с другом. Понимая, что от нее хотят скрыть информацию, она громко потребовала: – Скажите мне тоже!

– Обязательно, как только уточним сами, – категорично произнес Конер, а потом, посмотрев на свою драконицу, попросил: – Будь осторожна, вещи позже принесу.

– Спасибо, – смущенно проговорила Ларисинья и отвела глаза, чувствуя голодный горячий взгляд черного дракона.

Как только мужчины ушли, девушка направилась к огромному дереву, где обычно просто сидела или устраивала пикник в обеденное время, но особенно любила здесь читать детям сказки.

Удобно расположившись, драконица достала письмо и, вскрыв печать, достала листик с аккуратно выведенным тестом. Двоюродная сестра подробно писала о том, что произошло с ней, и как вышла замуж. Поведала об обряде и своем маленьком счастье – что у нее с Девилом скоро будет малыш. А при конце ее улыбка сошла с губ, а руки задрожали:

«…Прости, но я вынуждена тебе рассказать. Твоего отца повесили за убийство моей семьи, и Ринория… отравила Констанцию, мою маму, отправив меня в приют. Знаю, что тебе это больно слышать, но не могла не сказать. Очень сочувствую твоей утрате и надеюсь, мы не перестанем общаться…»

Дальше сестра описывала свои ощущения в огромном замке, но Ларисинья уже ничего не видела от слез. Ей было так больно, что ее родители – убийцы, порушившие жизни многих людей из-за власти, денег. И чего они этим добились? Только смерти… всем.

Тарентор, чтобы выгородить себя, сжег на костре ведьму, свою жену, а сам превратил жизнь дочери в кошмар. Она все время, проведенное в башне, жила как чужая, в ненависти драконов, видя только жестокость, если она не подчинялась.

Ларисинья долго сидела там, пока не успокоилась, смирившись с жестокой несправедливостью, сжимая письмо, но как только увидела Летру, спрятала его в карман платья и поднялась.

Рыжеволосая девушка горько плакала, вытирая слезы, и драконица тут же направилась к ней, забыв о своем горе. Обняв ее за плечи, она с тревогой спросила:

– Что случилось? Что-то произошло?

– Как?! Ты разве не знаешь, что прислужница нашла безжалостно истерзанное тело мужчины на чердаке над библиотекой? А ведь она была закрыта. Сегодня же я не работала. А он, этот бедный рабочий, оказался там, да и не один, если его убили.

Ларисинья с добром гладила ее по спине, а затем помогла присесть у дерева, так как Лерту трясло, и драконица переживала, что еще немного и та упадет. Присела рядом и произнесла:

– Успокойся. Убийцу найдут, и тогда…

Девушка зарыдала, а потом резко посмотрела и прошептала:

– А он, я даже не знаю, кто это был?! Услышав крики, я тут же бросилась к библиотеке… как и Рона, дочь Виеты. А потом… потом… этот ужас. Как это страшно и жутко, что среди нас есть враг!

– Рона тоже там была? – хмурясь, уточнила Лари.

– Да, когда я вбегала, она уже преодолевала лестницу у входа на чердак.

Ларисинья только кивнула, а девушка громко всхлипнула и процедила:

– Смотри.

Драконица повернулась и увидела, как с другой стороны приюта шел Конер. Он был очень сосредоточен и чем-то встревожен, сжатые губы об этом очень хорошо говорили.

Лерта всхлипнула, а потом слезно прохрипела:

– Вот как с таким говорить, давать показания? Он же ужасный!

Ларисинья спрятала улыбку, отмечая недовольное лицо мужчины, пронзительно смотрящего на них, а потом окинувшего взором весь участок, отмечая и замечая все. Дракон остановился у огромной ели и чего-то ждал.

– Я так боюсь их… Ты себе даже не представляешь, – слезно пролепетала Лерта.

Драконица повернулась к ней и непонимающе уточнила:

– Почему?

– Эти… драконы безжалостны, как, впрочем, и строты. Мой отец был очень уважаемым магом, а они привлекли его за воровство и повесили за шею, даже не разбирались. Мать… не вынесла горя, зная, что не сможет прожить самостоятельно, а жизнь в публичном доме ей была немыслима, и она кинулась в море, оставив ребенка в корзинке с запиской о том, что больше не хочет так существовать.

Ларисинья придвинулась ближе и прошептала:

– Мне очень жаль. Искренне. Поверь, я знаю, что такое жить без матери. Мою… обвинили в колдовстве и убийстве, а потом сожгли, – поделилась Лари, посматривая вдаль.

– Несправедливо?! Я уверена! – с надеждой выдохнула Лерта, кусая губы от волнения, сжимая руки с землей, прислоняя к губам.

Ларисинья вздохнула и печально рассказала: