Златовласка (сборник)

— Никогда не стоит вилять, верно ведь? — проговорил Майкл и устало вздохнул. — Я показал ему права, так? Он обратил внимание на бороду, правильно? При этом он спросил, не бреюсь ли я, и я ответил утвердительно. Тогда он спросил, не зовут ли меня Майкл Парчейз, и я ответил: «Да, так меня и зовут». Он посмотрел на меня и спросил, не родственник ли я доктору Парчейзу, и я ответил: «Да, его сын». Тогда он спросил: «Майкл, а давно ли ты в этом лесу?» — «Не помню, — ответил я, — просто зашел сюда, наверное, заснул». Он спросил, когда я зашел в лес, а я ответил, что, наверное, прошлой ночью. Тогда он спросил: «Майкл, откуда у тебя эти кровавые пятна?» Я посмотрел на него, он… он смотрел мне прямо в глаза и снова спрашивал: «Откуда у тебя эти кровавые пятна, Майкл?!» И я просто кивнул и ответил: «Ладно, это сделал я».

— А потом?

— У него на поясе была переносная рация, по которой он вызвал напарника и сказал, что задержал убийцу.

— Он употребил именно этот термин?

— Какой термин? Убийца?

— Да.

— Не знаю. По-моему, «убийца» или «насильник», точно не скажу.

— Ладно, Майкл, теперь послушай меня. Если тебе не нужен адвокат, который будет более полезен, чем я, тогда прислушайся к моим словам и сделай так, как я прошу. Юренберг собирается допросить тебя относительно прошлой ночи. Я хочу, чтобы ты на эти вопросы не отвечал. Это в твоих интересах. Они уже ознакомили тебя с твоими правами, и я уверен, что они не забудут о них, перед тем как начать допрос, а потом еще раз скажут, что ты можешь молчать, это твое право. Не надо, чтобы по этому поводу распространялись всякие слухи. Ни единого слова. Ты меня понял?

— Понял, — ответил он, — но это все не то.

— Майкл…

— Мне надо все рассказать…

Джейми ждал меня у дверей. Я слово в слово передал ему все, что рассказал Майкл. Он кивнул головой и спросил у Юренберга, нельзя ли ему поговорить с Майклом. Юренберг разрешил. Как только дверь закрылась, я обратился к детективу:

— Мистер Юренберг, парень хочет сделать заявление вопреки моему совету. Я ничего не могу поделать, но на допросе я бы хотел присутствовать.

— Ничего не имею против, — отозвался Юренберг. — Пока с ним разговаривает его отец, я хотел бы кое-что обсудить с вами. Во-первых, я поговорил с некоторыми участниками той игры в покер прошлой ночью и выяснил, что доктор, когда уходил, был не в проигрыше, а, наоборот, выигрывал порядка шестидесяти — семидесяти долларов. При этом сказал партнерам, что устал, хочет добраться домой и отоспаться. Не очень-то похоже на человека, который после этого в течение полутора часов прохлаждался в баре. Я не знаю, куда он отправился после игры в покер, но знаю теперь, что он лгал, когда утверждал, будто был в проигрыше. Полагаю, про бар «Наизнанку» — тоже выдумки.

— Мне пока не удалось связаться с барменом, который дежурил прошлой ночью, — продолжал Юренберг, вздохнув, — но зато сегодня утром я поговорил с владельцами бара. Это славная супружеская пара, они сказали, что вчера в то время в баре находилось всего пять-шесть человек. Так вот, если я предъявлю фотографию доктора или даже просто обрисую его бармену или посетителям, кто-нибудь опознает его, если он там действительно был. А пока что мне просто интересно, зачем он солгал. Полагаю, вы его уже спрашивали, не имеет ли он отношения к убийствам?

— Да, спрашивал.

— И вероятно, он ответил вам то же самое, что и мне — что он не совершал этого?

— Именно.

— То же самое ответила и его жена — бывшая жена, я хочу сказать. Сегодня утром я был у нее, и она клянется, что всю ночь была дома. Плохо только, что никто из ее соседей не может сказать, была она дома или нет. Конечно, она может отбарабанить содержание всех телешоу, которые посмотрела, но ведь и любой смог бы, обратившись к «ТВ Гайд». Мистер Хоуп, я вам все это говорю, потому что не понимаю, что творится с парнем: зачем ему открыто говорить, что это его рук дело? Я сейчас буду его допрашивать. Кроме него, на подозрении у меня мужчина, который, возможно, лжет, отвечая на вопрос, где он действительно находился, когда совершались убийства, и женщина, которая утверждает, что была дома, хотя, возможно…

— Ты сукин сын! — Яростный голос принадлежал Джейми, он доносился из-за закрытой двери кабинета.

Юренберг тяжело шагнул по направлению к двери, и на его лице появилось тревожное выражение, как будто эмоциональный взрыв Джейми был дополнительной проблемой, с которой приходилось считаться. В тот момент, когда он хотел открыть дверь, Джейми завопил:

— Я убью тебя!

Юренберг тут же отреагировал на угрозу. Он готов был высадить дверь, как это делают полицейские в кино, когда врываются в квартиру подозреваемого. Ухватившись за ручку двери, он действительно использовал свое плечо, но только как дополнительное усилие, чтобы распахнуть дверь настежь, и метнулся туда, где Джейми боролся с Майклом.