Златовласка зеленоглазая

   Летал я ежедневно и по нескольку раз. В первый день, подремав после раннего завтрака до обеда, я вышел на улицу и, прямо с крыльца, без разбега, прыжком, маханул в голубое небо с мелкими белыми облачками. Сделал пару кругов, осматривая сверху окрестности, но почувствовал, что ничуть, как оказывается, я не отдохнул, и усталость ночного полёта вновь наливает тяжестью плечи. Решил, что на первый раз достаточно и пошёл по спирали вниз, постепенно снижая круги. Как же это здорово, скользить на белых распахнутых крыльях! Становясь почти вертикально в вираже, набирая скорость, а потом тормозить в горизонтальном полете, вплоть до полной остановки, и снова сваливаться на крыло, уходя в следующую петлю спирали... Полёт... Разве можно его с чем-то сравнить, на что-то променять? Кто летал, тот знает. А кто нет... Этого не расскажешь! Можно только пережить. Когда я закончил снижение и оказался у точки своего старта, я был встречен толпой обитателей дома дружно стоящих на коленях. И Таурэтари была ними. Правда стояла она не на двух, как они, а на одном колене, но суть особо от этого не менялась.

   - Крылатая.... Крылатая.... - благовейно понеслось от толпы коленопреклонённых, когда я весьма удачно(не грохнувшись на глазах у всех!) приземлился на ноги, - крылатая....

   Я убрал крылья, неспешно обвел всех взглядом, на несколько секунд прижал подбородок к груди, кивая, повернулся и направился в дом, не намереваясь произносить какие-либо речи или давать какие-нибудь обещания. Как выяснилось чуть позже - что и без "сольного выступления" я сиганул в самый "топ радиостанции". Одной демонстрации крыльев оказалось достаточно, для причисления меня к сонму эльфийских богов. Ну, почти богов... Совершенно неожиданным результатом этого, для меня стала моя изоляция. Просто поговорить с кем-то стало решительно невозможно! Когда твой собеседник, через каждое слово пытается поклониться, встать на колени и смотрит на тебя восхищённо-преданным взглядом.... Это утомляет. Уже через две минуты. А через три минуты думаешь - уж лучше бы не спрашивал! Какие, оказывается, верующие, эти жители леса! С хозяйкой дома конечно можно было поговорить в любой момент, но я хотел ещё пообщаться и так... в неофициальной обстановке, так сказать. С разными эльфийскими персонажами. Узнать, чем живут, чем дышат? Внезапно выяснилось, что единственно, с кем можно говорить, сколько угодно и почти на какую угодно тему - это Амалира. Ей было совершенно наплевать на мою божественность, крылатость и избранность. Нет, не плевать, она об этом помнила, но на первом месте у неё была - развлекуха. Она записала меня в свои подружки, не взирая, как говорится, на, и постоянно тёрлась рядом, засыпая меня вопросами, как только ей подворачивался случай. Ещё ей понравилось ходить рядом, адресуя знаки поклонения от встречных эльфов, предназначенные мне, себе. Причём делала это с детской непосредственностью, совершенно не смущаясь. Мы же "подружки"! Чего, мол, там?

   Да. Характер у девочки, - немного понаблюдав за Амали, как сокращённо называла её прабабушка, подумал я. Та вообще не вмешивалась. Смотрела со стороны и улыбалась. Меня такое запанибратство поначалу сильно напрягало. Тем более, что я не знал как себя вести в этой ситуации. Сихот его знает, может вестницам положено любить детей? Бабушка не пытается её как-то особо одёрнуть. Что это? Так нужно, или просто Амалире - позволено всё? Но не может же Таурэтари допустить, что бы внучке причинили вред? Значит она уверена, что с ней ничего не случиться... И значит, действительно, вестницы любят детей.... Ну и я старался, так сказать, "дипломатично любить" ребёнка правителя леса. Вежливо, на расстоянии, и с пресечением попыток сесть себе на шею. Эта - запросто залезет! А потом выяснилось, что я могу свободно общаться только с Амали... Для остальных я ожившая статуя из храма.... Которой нужно беспрестанно кланяться и смотреть с надеждой и восхищением.

   Но Сихот меня побери, я никогда до этого столько не общался с детьми!

  Умею, не умею, но вот пришлось. Ничего. Жив. И намереваюсь жить дальше...

   - Скоро уже! - отрывая меня от созерцания неспешно ползущих мимо окна придорожных кустов, сказала сидящая рядом Амали, - Когда мы приедем домой, я тебе покажу свою комнату. Она у меня большая и красивая. Тебе понравиться!

   Даже если не понравится, придётся сказать, что нравится. Других вариантов, я, так понимаю, быть не может..., - подумал я, глянув на улыбающуюся милой старушечьей улыбкой Таурэтари. Она сидела на сидении кареты напротив и всю дорогу с умилением на нас смотрела.

   - У меня есть много кукол, - продолжала хвататься между тем Амали, - целый шкаф!

   Ну, если папа у нас король, то почему бы дочурке не иметь шкафчик игрушек?

   - А хочешь, я тебе подарю куклу? Любую! Какую захочешь!

   Девочка повернулась ко мне. Глаза её горели азартом.

   - А если мне понравится твоя самая любимая? - с невинным выражением лица поинтересовался я.

   Амали нахмурилась и задумалась.