Злюка

— Мама хочет, чтобы я всю жизнь была ей обязана. Ведь знает, знает прекрасно, что я ей тех денег не верну! Если бы были, если бы я заработала столько — давным‑давно бы вернула.

— Значит, истории о писательских гонорарах сильно преувеличены? — удивился Иван.

— Еще как. Вот столько авторов, так называемых «топовых». — Рита подняла ладонь, растопырила пальцы, пошевелила ими. — Вот они зарабатывают большие деньги, чтобы квартиры покупать. А все прочие — их много больше — живут весьма скромно. Начинающие авторы — вообще нищие. Я же — где‑то посередине. Я не бедствую, но хоть тресни, не могу пока вернуть маме деньги, которые она вложила в покупку квартиры. Да она и не просит… — Рита с досадой махнула рукой и закурила. — Но зато она заставляет меня жить по‑своему, понимаешь?

— Ну и ладно, ну и не обращай внимания, — великодушно произнес Иван. — Мамы всегда думают, что знают лучше своих детей, как тем жить.

— Да как же ты не понимаешь… Она словно отвергает меня такую, как я есть. Все мои мысли, мои желания — все они неправильны, по ее мнению. Она меня отвергает целиком, как личность. Полностью перечеркивает всю меня. — Рита зажженной сигаретой нарисовала в воздухе крест. — До смешного доходило… — Она засмеялась. — Хочешь, расскажу?

— Расскажи. Мне интересно.

— Ты славный. Господи, и почему мы раньше с тобой так мало общались? Но ты был совсем ребенком… На пять лет младше Макса?

— На пять.

— Ты славный, очень славный… Я рада, что сейчас тебя встретила. — Она быстрыми, судорожными движениями затушила сигарету в пепельнице. — Все, что я просила у матери в детстве, я получила. Но… Мои желания она всегда словно выворачивала наизнанку. Вот, например, история с пальто. Мне в пятнадцать лет понадобилось новое пальто. А фигура и рост у меня проблемные, сам видишь… Покупать в детском магазине уже неприлично, а во взрослом — таких размеров нет. Словом, решили шить пальто в ателье. И вопрос уперся в выбор ткани. Я просила маму — все, что угодно, любой цвет, только не зеленый. Только не зеленый, умоляю, мамочка! А теперь угадай с одного раза, какого цвета было мое новое пальто?

— Зеленое? — поразился Иван.

— Самого что ни на есть зеленого‑зеленого, лягушачьего цвета, зеленее не бывает. Я в нем не ходила почти. Куртка у меня была — вот ею и довольствовалась… — смеясь, болтала Рита, время от времени отпивая из бокала вино. Иван смотрел на нее завороженно — все, что она делала и говорила, каждый ее взгляд, поворот головы казались ему совершенными. — И так каждый раз, представь. Все наоборот, все назло мне! Мама твердит, что желает мне добра, что она хочет как лучше… Что та зеленая ткань была итальянской, отличного качества, а все прочие — российского производства и дрянные. Они пошли бы катышками при носке и прочее, и прочее. Вот как она мне тогда сказала, оправдывая выбор той ткани.

— Забудь уже. Вон у тебя какое красивое пальто сейчас! — успокаивающе произнес Иван.

— Спасибо… Но она его обругала уже, когда я сейчас выходила из дома. Все, что я покупаю, — одежда, обувь и прочее, с ее точки зрения, ужасно. Она еще ни разу не похвалила мой выбор. Наверное, думает, что только она умеет делать покупки. Но я давно ни о чем ее не прошу, я взрослая девочка. На пятом‑то десятке… — хихикнула Рита.

— Ты выглядишь на тридцать пять. Нет, на тридцать! — поспешно поправил себя Иван. И он не кривил душой — ведь Рита и в самом деле казалась ему молодой и бесконечно привлекательной женщиной.

— На тридцать… Я тебя обожаю! Маленькая собачка до старости щенок, — довольно пробормотала Рита. — Но ты дослушай… На мое сорокалетие, в том году, она пристала ко мне, точно пиявка: «Такая дата, такая дата, я должна тебе что‑то подарить!» Буквально к стенке меня приперла. Я сдалась и сказала ей — хочу тоненькую, тоненькую‑тоненькую цепочку из белого золота с маленьким, ма‑аленьким бесцветным, прозрачным бриллиантиком. И что? Она приехала ко мне в Москву и торжественно преподнесла здоровущую цепь из рыжего золота с большущим красным булыжником. Рубином, что ли. Раза в три дороже того подарка, о котором я просила… Так и сказала, что ей душа не позволила экономить на родной дочери и она выбрала самую шикарную вещь в подарок.

— И чем плохо? Носи рубин.

— Ваня, милый! Я миниатюрная блондинка, мне мало что идет, я выгляжу вульгарно с корабельной цепью на шее и этим кровавым карбункулом. Да, еще. Моя мама не прочитала ни одной моей книги. Говорит, что может читать только классику. И моя бабушка ни одной моей книги не прочитала, хотя обожает читать, с книжками не расстается… Вот как это можно объяснить? Я не понимаю. Да, я не Людмила Улицкая. Я детективные мелодрамы пишу, но хотя бы одну мою книжечку кто из них прочитал…

Рита болтала, пила вино, время от времени тыкала вилкой в рыбное ассорти на тарелке, а Иван все смотрел на женщину затуманившимся от нежности взглядом. Но тем не менее улучил момент и спросил:

— Зачем же ты приехала, если тебе тяжело общаться с мамой?