Злюка

После одного из таких выступлений Варенькиных деда с бабкой я убежала домой, и там меня буквально стало выворачивать наизнанку.

Меня стало тошнить почти каждый день. И еще были приметы — из тех, о которых меня предупреждала мама когда‑то.

Мое тело стало чужим, незнакомым. В нем словно завелся паразит. Гадкое насекомое. И ладно бы насекомое… Другой человек. Чужой! Хотя, формально, вроде бы Твой и мой ребенок, но он мне был откровенно чужим. Потому что я его не хотела! Он бы родился и одним своим видом, своим плачем стал бы напоминать ежедневно и ежесекундно о том, что я занималась тем, чем мне было заниматься нельзя. Рано. Он бы напоминал мне и окружающим о том, что подобные неприятности происходят только с глупыми маленькими шлюшками.

Потому что хорошие, умные, приличные девочки в это время должны поступать в институт, учиться, думать о будущем. Именно о таких приличных девочках и заботятся хорошие мальчики. Да, кстати, хорошие мальчики могут иногда ошибаться, и они оступаются, связываясь с глупыми маленькими шлюшками, но мальчикам это простительно. Хорошие мальчики рано или поздно бросают шлюшек и вступают в брак с приличными девочками.

В те времена в маленьком городке, где я жила, отношение к подобным ситуациям было вполне однозначным. Нет, никто юных матерей‑одиночек камнями не закидывал, пальцами в них не тыкал, но…

«Допрыгалась, — морщась, сказала мне мать, наблюдая, как меня в очередной раз тошнит в туалете. — А я тебя предупреждала… Гадость какая. Ладно бы ты была Светкой, дочерью тети Маши, дворничихи… Той самой Светкой, которая в четырнадцать родила. Но ты — моя дочь! Дочь главного бухгалтера… Меня в городе все знают. Тьфу!»

Гадость‑гадость‑гадость — вот как называлось мое состояние на тот момент.

Поэтому даже не обсуждалось, что со мной будет дальше. «Лариса Юрьевна — завотделением в Первой больнице, она поможет. И никому ни слова не скажет. Не подруга — золото…» — уронила мать.

Мать не сомневалась, что надо делать. И я тоже не сомневалась ни секунды, потому что — гадость‑гадость‑гадость.

Когда из меня наконец вычистили стальной кюреткой нашего с Тобой ребенка, я испытала облегчение и радость. И даже не сильно расстроилась, когда услышала от доктора, делавшего операцию, что у меня никогда не будет детей.

Не будет — и слава богу. Значит, подобная гадость со мной не произойдет больше…»

* * *

Перебираясь через огромную лужу, Мелани отвлеклась только на несколько секунд, а писательша с ее хахалем уже куда‑то исчезли!

Чертыхаясь, женщина миновала наконец препятствие, потопала сапогами, отряхивая с них ошметки подтаявшего грязного снега, и наугад свернула в ближайший проулок.

Может быть, именно в этом дворе скрылась парочка? Тогда Мелани совсем близко к своей цели… И значит, писательша живет здесь, в этом многоквартирном доме.

У Мелани уже было в фотоаппарате несколько снимков Марго и ее спутника. Но кадры довольно невинные — держались за руки, смеялись, вот мужчина целует Марго в щечку…

А Мелани хотелось бы чего‑нибудь такого, более убедительного. Чтобы показать порочную авторицу во всей «красе».

«Надо подождать…» — решила женщина. И направилась прямиком во двор. Хрустел под ногами слежавшийся, серый снег… Мелани села на лавочку. В одном углу большого двора бегали дети, в другом гуляла пожилая полная женщина с собачкой. «Кстати, можно завязать с кем‑нибудь разговор, расспросить о Марго!» — озарило Мелани.

— Нин, привет! — Мимо пробежал крепкий мужчина лет шестидесяти, в военной куртке цвета хаки, поздоровался с теткой, гуляющей с собачкой. — А ты чего за своей животинкой навоз не убираешь? Нехорошо…

— Дядь Толь, это не наше! — ответила женщина извиняющимся, тонким голосом, схватила собачку на руки и быстренько исчезла в одном из подъездов. Мужчина скрылся в другом. «С кем говорить‑то? — огорчилась Мелани. — Не с детьми же…»

Но, на счастье, минут через пять вновь появился этот самый «дядя Толя». В руках — табличка, прикрепленная к столбику. И принялся вбивать столбик в мерзлую землю.

На табличке было написано крупными буквами: «Граждане собаковладельцы! Просьба убирать за своими питомцами! Или ходите гадить в другое место!»

— Вы молодец, — с чувством произнесла Мелани. — Так и надо с ними…

Мужчина притоптал землю возле столбика с табличкой и обернулся к Мелани с улыбкой, показывающей ровные стальные зубы.

— А то совсем совесть потеряли люди!

— Если бы все были такими неравнодушными, как вы… — совершенно искренне вырвалось у Мелани.

— Хех… Тогда бы царство божье наступило на земле. Нет, дамочка, чудес не бывает, — сказал мужчина и присел на скамейку рядом с женщиной. Закурил крепкую папиросу без фильтра. — Я как‑нибудь на эту Нинку полицию натравлю. Вот сдерут с нее штраф — будет знать.

— На всех полиции не хватит, — философски заметила Мелани.

— Ну да… А вы сами‑то откуда? И что у нас делаете во дворе?