Зло

«Так почему, по-твоему, реальная школа не должна соревноваться с гимназией?» — спросил он тоном, в котором звучала лёгкая ирония.

«Чёрт его знает. Выглядит как-то странно».

«Но это само собой разумеется. Потому что, состязаясь с ними, мы обречены на поражение. Обязаны проигрывать. Ты что, ещё не понял?»

«He-а. Но, что примечательного, если парень, которому девятнадцать, бегает быстрее, чем те, которым четырнадцать? И кстати: что здесь называют дружеским воспитанием?»

«Это значит, что мы всегда должны получать трёпку от них. Причем не только в спорте, а вообще».

«Хочешь сказать, что они много дерутся?»

«Именно. Больше, чем ты можешь представить. То есть это не что иное, как дэспотизм».

Произнося последнее слово, Пьер поправил очки, дабы обозначить искусственную паузу перед применением «высокого» лексикона. Подчеркнутого еще и манерным произношением. Эрик подумал немного о мыслимом или возможном контексте такой оценки.

«Тебе сильно достаётся от гимназистов, ты это имеешь в виду?»

«Да, в любом случае тут нельзя нарываться», — ответил Пьер, понизив голос.

«И как ты поступаешь?»

«Я толстый, хорошо учусь и считаюсь зубрилой. Вероятно, еще и трусом. А они не находят особой радости трепать интеллектуала и труса. Но с тобой будет куда хуже. Ты, значит, ещё не понял, что означает, если парень из реальной школы чуть не побил их в спорте. Тебе стоит ожидать того или иного горчичника в ближайшее время».

«А что такое горчичник?»

«Это когда бьют по основанию черепа ручкой столового ножа. А кулаком или костяшкой безымянного пальца целят либо в висок, либо посередине в туловище».

Эрик стоял неподвижно с шиповками в руке и пытался понять, что он сделал плохого, пытаясь победить в спортивный день. Он, выходит, оказался «новым и крутым». Гимназисты из тех, кто сидят старшими за столом, могли приказать ему наклонить вперёд голову и безропотно принять трёпку?

«Чёрт, и здесь то же! — воскликнул он и швырнул шиповки в стену. — Я пришёл к тому, от чего ушёл! Да не хочу я драться, не хочу, я устал от этого!»

«У вас тоже были члены совета в твоей прежней школе?» — спросил Пьер осторожно.

«Ах, я не могу объяснить. Расскажу в другой раз, пошли жрать, что ли».

По пути в столовую Пьер рассказал, что, если безропотно принимать трёпку и не реветь и не вести себя дерзко, самое плохое кончалось после первых недель. Новичку, прежде всего, следовало пропитаться духом Щернсберга. Всем поначалу приходилось трудно. Однако те, кто упрямствовал, всегда получали большую трёпку, чем те, кто подчинялся. Упрямцев дольше называли новыми и крутыми. Эрик подумал, что мог бы, наверное, принять трёпку, словно от папаши. Хотя, если выстоишь, они, пожалуй, воспримут это как вызов. Будут бить, пока не сломают. А если бы он тогда у бассейна не смог сдержаться?

«Что произойдёт, если задать взбучку четырёхкласснику?»

Пьер остановился посередине гравиевой дорожки и поправил очки.

«Никогда не бывало, чтобы кто-то из реальной школы осмелился на подобное деяние. Я во всяком случае такого не слышал. Вероятно, это не запрещено… Нет, кстати, это не запрещено, но не-ре-ально!»

«Почему же?»

«Даже если сумеешь поколотить четырёхклассника, то это засчитают как бунт. Останешься без выходных. А четырёхклассник всё равно пойдёт к члену совета, тот явится мстить. Но ему уже нельзя дать сдачи. Неминуемо последует исключение».

И как раз за ужином один парень из реальной школы получил горчичник: потянулся за солонкой через приборы соседа. Это заметил старший по столу и выкрикнул короткий приказ. Юнец безропотно приблизился к начальству, вытянулся по стойке смирно и, держа руки за спиной, наклонил голову. Старший вытер рот салфеткой, не спеша повернулся к обреченному на казнь, взял чистый нож, взвесил его на руке несколько раз и, наконец, ударил свою жертву рукояткой под затылок. Парень сразу заныл и под общий смех поплелся к своему месту за столом. В его глазах блестели слёзы.

Один горчичник, значит, не составляло труда выдержать. Не так уж больно. Но каково стоять в ожидании, наклонив голову? И потом этот смех… Требовалось, значит, искать какой-то компромисс. Проще всего, конечно, было принять удар. Не моргнув глазом. Это могло бы нейтрализовать смех. Любая другая реакция приведет или к драке, или все равно к тому, что тебя осмеют, над тобой будут издеваться. Но какой может быть компромисс для новичка с дурацкой причёской?

Он все еще был погружен в свои размышления, когда трапезная разразилась смехом и одновременно криками возмущения. Дело в том, что ученику реальной школы за четыре-пять столов от Эрика приказали встать лицом к продольной стене, расписанной фресками, по стойке смирно, как к позорному столбу. Сосед по ужину, тоже реалист, растолковал: после трех горчичников полагается место у данного столба, а если кто окажется там вторично — последует вывод из столовой и автоматическое лишение выходного дня.

«А если кто-то отказывается принять горчичник?»

«Тогда он должен встать к позорному столбу. Засчитают как три горчичника».

«А если не вставать к столбу?»

«Тогда оставят без парных выходных».