Зло

– Если ты хочешь найти Эли, а Эли хочет найти тебя, то зачем вам все это устраивать? Почему бы просто не найти друг друга?

Виктор моргнул и всмотрелся в блондиночку, сидящую рядом с ним на диване. Ее широко распахнутые глаза были полны ожидания, но уже начали терять невинное выражение. То немногое, что ей удалось прихватить с собой и пронести по той дороге под дождем, блекло, столкнувшись с практичной казнью Виктора, его обещаниями и угрозами. Ее предали, подстрелили, спасли, вылечили, причинили ей боль, снова вылечили, заставили воскресить двух человек – и стать свидетельницей нового убийства одного из них. Ее впутал во все это Эли – а затем Виктор. Она похожа на ребенка – и в то же время ребенком не являлась. И Виктор не мог не задуматься о том, опустошило ли ее превращение в ЭО так же, как его самого, как их всех, – порвав связь с чем-то жизненно важным и человеческим. Он не поможет ей, если будет обращаться с ней как с нормальным ребенком. Она не нормальная.

– Ты спросила, есть ли у меня план, – сказал он, садясь прямее. – Поначалу не было. У меня были варианты – да, были идеи и факторы, но плана не было.

– А теперь план есть.

– Есть. Но из-за Эли и твоей сестры у меня будет всего одна попытка, чтобы его осуществить. Первый, кто начнет действовать, пожертвует элементом неожиданности, а мне сейчас этого делать нельзя. Эли помогает сирена, а это значит, что он способен нагнуть весь город. Может, уже нагнул. А у меня есть хакер, полумертвый пес и ребенок. Арсеналом не назовешь.

Сидни нахмурилась и потянулась за папкой с живыми ЭО. Она развернула папку к нему.

– Так создай его. Или, по крайней мере, сделай свой сильнее. Попытайся. Эли видит в нас – в ЭО – чудовищ. А ты – нет, правильно?

Виктор толком не знал, как он относится к ЭО. До того момента, когда он подобрал Сидни на обочине дороги, он был знаком всего с одним ЭО (не считая себя самого), и это был Эли. Если судить по ним двоим, то все ЭкстраОрдинары были ущербными – и это еще мягко сказано. Но все эти слова, которыми так охотно бросаются люди – человек, чудовище, герой, злодей, – для Виктора были просто вопросом семантики. Человек мог называть себя героем – и при этом разгуливать, убивая людей десятками. А кого-то поименовали злодеем за то, что он пытается ему помешать. Многие люди чудовищны, а многие чудовища знают, как притворяться людьми. Виктор подозревал, что разница между ним и Эли не в их точке зрения на ЭО. Разница в реакции на них. Эли, похоже, был решительно настроен их убивать, а вот Виктор не мог понять, зачем уничтожать полезное умение просто из-за его происхождения. ЭО были оружием – это так, но оружием с разумом, волей и телом! Их можно было сгибать, выворачивать, ломать и использовать.

Однако оставалась масса неизвестных. Остались ли еще живые ЭО – неизвестно. Каковы их способности – неизвестно. Удастся ли склонить их на свою сторону – неизвестно. И хотя у Виктора имелся убедительный аргумент, состоящий в том, что противная сторона хочет их смерти, а ему они нужны живыми, факт оставался фактом: привлекая на свою сторону ЭО, ему придется ввести в свое уравнение непредсказуемые и ненадежные элементы. А если прибавить к этому то, что Эли, скорее всего, старательно уничтожает варианты, доступные Виктору, то дело выглядит слишком затратным.

– Пожалуйста, Виктор! – сказала Сидни, так и не опустив папку.

Чтобы ее успокоить и чем-то себя занять, он взял папку и открыл ее. Страницу с синеволосой девушкой уже убрали, так что осталось всего два досье.

Первые данные принадлежали мужчине по имени Закери Флинч. Виктор уже прочитал посвященную этому мужчине страничку, пока ждал звонка Митча, так что знал: это тупик. Все в этом человеке с подозрением на ЭО было слишком неоднозначным – ЭО-способность, похоже, имела как минимум косвенную связь либо с характером смерти, либо с психическим состоянием человека, но это пока оставалось на уровне догадок – и то, что после несчастного случая от него все сбежали, указывало на проблемы. А Виктору сейчас было не до проблем.

Он обратился ко второму профилю – тому, до которого пока не успел добраться: пробежал глазами страницу и замер.

Доминику Рашеру было под тридцать: он был бывшим военным, который имел несчастье остановиться слишком близко от фугаса во время службы за границей. Взрывом Доминику раздробило множество костей, однако внимание Виктора привлекло не его пребывание в коме и даже не обретенная им способность исчезать. Его взгляд остановился на краткой врачебной справке в нижней части листа. Согласно данным госпиталя, Рашеру прописали 35 миллиграммов метагидрикона.