Зло

Из десяти боксеров, вышедших в финал первенства клубов, восемь ребят Ельцова заняли первые места. Такой результат у клуба «Боевые перчатки» был впервые. Юра выслушал много комплиментов от спортивного начальства. Председатель Федерации бокса прямо сказал, что ему пора брать более серьезную команду.

Победу отмечали у Ирины. Леша Парамонов, Игорь Анохин и, естественно, Женька. Пили за будущего главного тренера сборной СССР. И справедливо. За три месяца Ельцов сделал команду, и его пацаны выиграли красиво и уверенно.

Зазвонил телефон. Ирина взяла трубку:

— Да… Да… Минутку… Тебя, Юрик.

Ельцов неохотно вылез из-за стола, подошел к телефону:

— Алло.

— Юра, это Корнеев.

— Здравствуйте, Владимир Федорович.

Звонил бывший зам дядьки, принявший после него МУР. Но он был не просто сослуживец, а один из ближайших дядькиных друзей.

— Беда, Юра, — Корнеев помолчал, — Игоря подрезали.

Они сидели в госпитале МВД, рядом с операционной. Юра, Корнеев, Анохин и Сергей Голованов. Сидели и ждали. Где-то в глубине коридора в операционной хирурги колдовали над полковником Ельцовым. Запах лекарств усиливал ощущение тревоги.

Время шло, а хирург не выходил.

Они сидели молча, глядя в глубь коридора, словно пытаясь угадать, что происходит за стеклянными, закрашенными белой краской дверями. Шло время, и впервые Юра вспомнил о Боге и начал про себя просить Его излечить дядьку, обещал отказаться от всего, что было ему интересно и дорого.

Наконец дверь распахнулась, и вышел здоровый мужик в голубом халате, он подошел к ним и сказал:

— Простите, мы сделали все, что могли.

Юрий встал и, словно слепой, натыкаясь на стены, пошел к выходу. Он пришел в себя от визга тормозов.

— Ты что, гад, жить не хочешь! — заорал таксист.

Ельцов оглянулся, он стоял на Лесной, на проезжей части. Таксист выскочил из машины и увидел, что человек плачет.

— Ты чего, браток? Случилось чего?

Юрий кивнул.

— Куда тебе?

— На Грузинский Вал.

— Садись. Садись, довезу.

Машина тронулась.

— Что случилось, браток?

— Дядю убили.

— Суки, шпана, мразь. Ты погоди. Погоди, парень… — Таксист приткнул машину к тротуару, достал из бардачка стакан и армейскую фляжку. Налил полный стакан и протянул Ельцову: — Прими, легче будет. Самогон, сам из яблок гоню.

Ельцов залпом, не чувствуя вкуса, влил в себя тягучую жидкость. Ком, стеснявший грудь, стал постепенно таять. Таксист довез его до подъезда. Юра полез за деньгами.

— Не надо, браток. Иди домой, поплачь.

В квартире пахло трубочным табаком. Сладковатый запах «Амфоры», казалось, навечно поселился в этом доме. Ельцов опустился в коридоре на стул и долго сидел, не решаясь войти в дядькину комнату. Ему казалось, что больница и хирург с руками молотобойца — сон: толкнешь дверь и увидишь сидящего в кресле дядьку с трубкой в углу рта.

Ельцов вошел в дядькину комнату. Полка с книгами, старый секретер — фамильная реликвия, тумбочка с радиолой, полка с пластинками. Дядька собирал мелодии своей молодости. На столешнице секретера — обрезанная гильза от снаряда, в которой стояли трубки.

Ельцов подошел к секретеру, выдвинул средний ящик и увидел конверт с надписью «Юрке». Он вынул из конверта завещание на свое имя, дарственную на машину, доверенность на сберкнижку. Дядька был готов к тому, что с ним может случиться самое плохое. Знал, что разборка, которую он начал ради него, смертельно опасна. И погиб дядя, защищая его, Юрия Ельцова. А он писал сценарий, радовался победе своих пацанов, крутил красивые романы.

На столешницу со стуком выпал маленький пакетик, в нем был ключ и записка: «За лесом».

Картина, на которой был изображен освещенный солнцем лесной бурелом, висела на стене. Ельцов снял ее и увидел дверцу сейфа. Открыл. На полке лежал наган, дядькины ордена и толстая папка «А. Шорин (Умный)».

Юрий сел, начал листать документы, подшитые, как собирают их в оперативном деле.

План дачи Шорина, маршрут его прогулок и утренней пробежки. Рядом надпись: «Бегает в семь утра, в любую погоду». Ельцов положил папку обратно, запер сейф, повесил картину.

Вот, значит, куда исчезал дядька. Пас он эту сволочь, разрабатывал, все сделал ради него. Ну что ж, теперь ему, Юрию Ельцову, надо получить с этой мрази за дядьку.

Генерал Михеев слушал доклад Баринова.

— Наш агент, внедренный в уголовную среду, сообщил, что Шорин встречался со Слепнем. О чем они говорили, неизвестно, но он видел, как Умный передал Слепню деньги.

— Так, — жестко сказал Михеев, — сидим пьем кофе, сигареты «Мальборо» курим и радуемся, какую оперативную комбинацию реализовали. А полковник Ельцов убит, Андрей Вайнбург в тяжелом состоянии в Склифе, статья в столе у замредактора. Ну что скажете, полковник?

— Подполковник Рудин с прапорщиками из спецназа по моему приказу подъехали в «Звездочку» и поговорили со Слепневым.

— Серьезно поговорили?

— Так точно, лежит в больнице.

— Что он поведал?

— Рассказал о тех, кто избил Вайнбурга.

— Ну и что?

— Сегодня их возьмут.

— Шорин, он же Умный… — Генерал встал, прошелся по кабинету. — Я еду к прокурору за постановлением на обыск, думаю, что арест он тоже санкционирует. Что сообщает наш источник?