Зло побеждает зло

— При рассмотрении вопроса в длительной перспективе можно легко видеть: для развития небольших стран фашизм не особенно опасен. Время идет, вождь стареет, теряет хватку, несменяемая элита грязнет в коррупции; неизбежно валится экономика. С другой стороны, терпение масс конечно, люди быстро устают от агрессивной риторики. Самое время устроить маленькую победоносную войну, да только нападать на сильных соседей себе дороже. Персональная ответственность становится слишком опасной — приходится изыскивать козлов отпущения среди своих. Созывать учредительное собрание, обустраивать парламент, сперва не бодливый, из соратников и друзей, а затем и реальный. Таким путем прошла добрая половина Европы. Взять хоть Португалию, Грецию, Финляндию. Южную Америку тоже зацепило — Чили, Аргентину, Бразилию…

Исаак Эммануилович попытался было остановить меня недовольной гримасой, но я все же продолжил до логического конца:

— Ближе к семидесятым закономерность прочно угнездилась в мозгах — вместо устаревшей национальной идеи лидеры приноровились провозглашать порядок и стабильность на фиксированный срок. Пять лет обещают народу, десять — стратегическим инвесторам, пятнадцать держат в уме. После божатся дозволить избирателям все блага демократии и свободы. Самое удивительное, некоторые слово сдержат. Так случится экономическое чудо Сингапура и Южной Кореи…

Тут Бабель вскочил из-за стола, замахал руками:

— Хватит! Ну хватит же! Давай ближе к реальности!

— Да, мне интересно, кто второй? — окончательно выдернул меня из эмпирей будущего Михаил.

Обидно, досадно, но правда. На кой черт я пытаюсь впихать в ошалевшие от потока убойных новостей головы литераторов теорию и практику фашизма? Их дело маленькое — "славить отчизну, которая есть и которая будет", а не разбираться в хитрых вопросах политэкономии.

— Пер Альбин Ханссон, шведский эсдек, — сухо начал я новую часть рассказа. — Совсем не гений, не волевой лидер, скорее аккуратный клерк. Едва ли вы про него слышали, но в прошлом году он обосновал концепцию "Общества всенародного благоденствия". Через два года, то есть в тридцать втором, этот политик станет главой правительства и воплотит свои идеи на практике. Их суть запредельно проста: народу надо дать деньги.

Тут я сделал очередную паузу, ожидая эффектного вопроса Бабеля, но… оказалось, способности писателя все же конечны. Пришлось продолжать самому:

— На самом деле никаких чудес. Деньги в данном конкретном случае не что иное как потребительские кредиты, пенсии по возрасту, пособия по безработице, плюс общественные работы и прочая благотворительность. Принципиальное условие одно: кроны идут людям, а не фабрикантам. Так устраняется коррупция и стимулируется здоровая конкуренция. Весь банкет — за счет контролируемого увеличения дефицита госбюджета. В кризис побольше, на разгоне поменьше. А будет инфляция — так в пределах единиц процентов для экономики выйдет скорее польза, чем вред.

— Помогло?! — Айзек выдавил из себя очередной вопрос с подозрительным трудом.

Хотя о чем я… именно такую реакцию писателя несложно обьяснить. Сама по себе идея дать деньги "для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным" невообразимо дика для 1930-го года. Но это не страшно, наоборот, тем интереснее отвечать:

— Не то слово! Швеция первая, уже в тридцать четвертом, выйдет из экономического кризиса. Дальше больше и шире. Теорию подхватит и разовьет британский социалист Джон Кейнс, да так успешно, что следующая половина века пройдет под знаком кейнсианской революции.[248] Экономический "золотой век", без всяких преувеличений. Раз за разом, волна за волной, все больше и больше расходов на социалку, взамен — ни классовых войн, ни угрожающих системе кризисов.

— А потом?

— Специалисты адаптировали теорию под разросшийся до шестидесяти процентов сектор услуг, усложнили модель управления макроэкономикой за счет всяких деривативов, но суть, по большому счету, изменилась мало. Впрочем, как и результат.

— Но как же марксизм? — голос Кольцова дрожал как у малыша, которого чужой злой дядя лишил любимой погремушки.

— Никак! — неожиданно поставил злую точку Исаак Эммануилович.

— Не то, чтобы никак, — вмешался я в начавшуюся перепалку. — СССР блестяще сыграл роль жупела, который заставил развитые страны быстрее бежать из постимперской колониальной модели в кейнсианский глобализм.

— Прокатились в рай на чужом хр… — ругнулся Бабель. Скосил глаза в сторону допивающей чай Александры. — А девушки-то в двадцать первом веке симпатичные?

— Да! — искренне согласился я. — То есть нет! Саша все равно красивее!