Зло той же меры

Тем временем за окном электробуса начинало темнеть, но фонари ещё не зажигались, как когда-то в детстве. Наверное, в целях экономии электричества. Тем не менее центр города был наполнен всеми цветами радуги: от вывесок магазинов и кафе; огромных рекламных щитов и экранов на зданиях, на которых также проигрывалась реклама товаров и услуг. Всё это искрило, мигало, резало глаз и… раздражало. Не только фактом своего существования, но и тем разрывом с реальностью, которую нельзя было не заметить на этом пёстром фоне. По тротуарам вдоль дороги брели потоки людей, перемешиваясь, сбиваясь, сходясь и расходясь. Уставшие после работы, в большинстве своём они спешили домой. Редко на каком лице можно было отыскать эмоцию хоть какой-то радости, тем более улыбку. И уж точно не на лицах тех, кто был одет в схожие своей серостью и унылостью официальные костюмы. Одинаковые меж собой как на мужчинах, так и на женщинах. Внезапно мой взгляд выцепил в толпе молодого парня, одетого в светло-бежевую кожаную куртку и синие джинсы, казавшиеся столь яркими на фоне толпы. Он привстал на основание фонарного столба и явно старался высмотреть кого-то, вытягивая шею и часто-часто вертя головой. Его лицо было одновременно напряжено и наполнено каким-то притягивающим счастьем. Счастьем от ожидания. Интересно, кого он ждёт? На светофоре загорелся предупреждающий жёлтый свет, и электробус начал снижать скорость. И тут я заметил, что в правой руке парень сжимал небольшой букетик полевых цветов. Узнаю ли я развязку? Таймер на светофоре показывал ещё двадцать три секунды. Ну же, скорее… Я, словно вампир, жаждущий крови, хотел увидеть хоть что-то радостное в этом проклятом унылом городишке. Энергетический вампир… На стекло электробуса вновь упали первые капли возобновляющегося дождя и теперь стекали вниз, смывая пыль и оставляя за собой чистые дорожки. Десять секунд. И тут на лице парня расплылась широкая искренняя улыбка, он спрыгнул на землю и, виляя меж спешащих серых фигур, устремился к кому-то. Буквально прильнув к стеклу, я пытался рассмотреть, к кому же он направился… Но в этот момент электробус начал движение, а парень двигался от него в обратную сторону. И теперь я вновь видел лишь спешащих безликих людей и грязный асфальт, покрывавшийся точками от капель. Начали раскрываться зонтики: один, второй, третий… Почти все чёрные или тёмно-синие, реже грязно-серые. Проклятый город живых мертвецов… Моё и без того весь день паршивое настроение ухудшилось ещё сильнее, я достал из кармана наушники и, листнув плейлист, включил что-то с весёлой картинкой альбома – но музыка едва доходила до моего поникшего сознания. И тут разом включились тусклые городские фонари, в свете которых отчётливо были видны полосы неистово разразившегося ливня.

И вот наконец я стоял перед столь знакомой мне коричневой металлической дверью с выкрашенной в золотой цвет ручкой и старым механическим замком. Мы давно планировали с Лизой установить электронный, но цены на них росли, а семейный бюджет каждый месяц находил новые причины для своего уменьшения. Быть может, на эту цель пойдёт часть денег, отложенная на отдых за границей, – вздохнув, подумал я. В любом случае, только теперь я почувствовал себя уютно и комфортно, особенно после прохождения обшарпанного подъезда дома и казавшегося бесконечным подъёма на скрежещущем лифте с оплёванными стенками и разбитым зеркалом. Которое на удивление продержалось довольно долгое время и даже, похоже, способствовало сохранению чистоты в кабине в тот период времени. И мне нравилось в него смотреться по утрам, хоть из зеркала на меня и смотрел не самый приглядный я: заспанный, осунувшийся, с синяками под глазами. Но зато время поездки в лифте пролетало почти не заметно, не то что теперь.

Постаравшись выкинуть из головы все негативные мысли, я выдохнул и, представив своих любимых, вновь наполнил освобождённое в сердце пространство счастьем. Провернул в замке ключ ещё раз… нажал на ручку… И лишь только приоткрыл дверь, как на меня, громко топоча по ламинату маленькими ножками, напрыгнула, обнимая за ноги, Наташка, весело крича во весь голос: «Мама! Папа пришёл, папа дома!» Я присел на колено и крепко обнял дочь, зарывшись лицом в её макушку и смешно трепыхающиеся две косички с розовыми резинками. Вслед за дочерью с кухни вышла меня встречать и Лиза. Одета она была в простое серое, по колено, платье – когда-то выходное, теперь же, выцветшее и потёртое, использовалось в роли домашнего наряда, – с накинутым поверх фартуком. Отпустив дочь, я подошёл к жене и легонько чмокнул её в губы, в лоб и обе щёки, затем спустился к шее…

– Артём! – засмеялась Лиза, игриво отстраняясь, и, подмигнув, добавила: – Ужин почти готов. А остальное потом. И да, ты не забыл разуться?

– Прости, искренне каюсь, – ответил я, стягивая туфли и ставя их на невысокую банкетку для обуви.

– А ты почитаешь мне сегодня сказку? Ту самую… – смотря на меня своими широко распахнутыми, точь-в-точь как у матери серо-зелёными глазами, спросила Наташа.