Злоба

Лунная дорожка исчезла, притом луна продолжала висеть на своём месте. Впереди очертился контур (да нет там никакого контура – кричал разум) некой субстанции. Она была чёрной, но настолько, что выделялась своей чернотой из всего окружающего. Меня пробила дрожь. Абсолютная чернота: клубящаяся, с перетекающими границами – я к этому стремился?

Моя глотка честно хотела закричать. Но не смогла. Ноги по-прежнему с завидным упорством приближались к этому. Из непроницаемой массы выглянули отростки и руками страждущих потянулись ко мне.

Помоги…

Помоги.

Помоги!

Помочь? Этому? Как?

Что я могу сделать, когда моё сердце почти разрывается от страха. Чернота тянула меня к себе. Леденящий ужас охватил, словно намереваясь пережевать раньше, чем сделает это клубок с отростками.

Меня притянуло почти вплотную, и вот тут я вдруг смог кричать…

2

Первое сентября.

И я закричал. Что было сил. Темнота была настолько плотной, что на мгновение мне показалось, что и сам я ослеп.

– А-а-а!!! – работала моя глотка за троих, выхватывая весь воздух из лёгких.

– Ренат, что с тобой?

Заботливый и обеспокоенный голос, прозвучавший совсем рядом, настолько контрастировал со всем, виденным мною сейчас, что я заорал ещё громче.

– Да успокойся ты! – Нотки раздражения, или мне только послышалось? – Это всего лишь сон, успокойся.

Легко сказать: «успокойся», а когда тебя затягивает чернота, какое там к чертям собачьим спокойствие?

Но орать я перестал.

– Вот так-то лучше, – с облегчением сказал голос.

Ко мне стало возвращаться чувство реальности. Заботливые и горячие ладони легли на мои плечи. Вспомнил, как меня зовут (с подсказкой, правда), увидел бледное пятно лица сбоку. Лана, моя девушка. Я в нашей общей комнате, и сейчас (крупные красные цифры парили в метре над полом) начало четвёртого утра.

– Это только сон, – повторила Лана.

– Очень уж реальный был сон, – попытался я оправдаться.

– Пить надо меньше, – сказала Лана и откинулась на подушки.

Я чуть-чуть посидел, подумал, и решил сделать то же самое. Девушка моментально прижалась ко мне всем своим горячим обнажённым и очень соблазнительным телом.

– Как же ты меня напугал, – прошептала она на ушко.

– Я и сам испугался, – обнял её, но целовать не спешил, ведь она меня обидела. – Кстати, я не пью, а вчера собралась вся компания, что мне теперь, язвенником обозваться?

– Тем не менее, вчера ты был не в силах, – многозначительно произнесла Лана и хихикнула.

– Всё я в силах был, просто тебя не хотел тревожить.

– Ути, какие мы заботливые, – выдохнула она мне в ухо и тут же игриво прикусила мочку уха.

– Я и сейчас в силах, – не сдавался я.

– Тогда докажи, – это уже было сказано так, что я при всём желании не смог бы сдержаться. Я плюнул на обиды, на сон, на не до конца прошедшую тяжесть со вчерашней вечеринки.

И доказал.

3

Тридцать первое августа.

У всех разные традиции. У нашей компании есть традиция собираться в последний день лета. Тридцать первого августа каждый из семи, где бы он ни был, приезжает ко мне домой и привозит свою долю праздника.

Это был день накануне моего ночного кошмара. Я проснулся в начале шестого, оставил Ланку в постели, оделся и вышел из дома на свою обычную утреннюю пробежку. За десять километров трусцой я составил список необходимых продуктов, который заканчивался словом: «виски» и тремя восклицательными знаками.

Вернувшись, я застал своё солнышко за приготовлением завтрака. Кстати, утро – единственное время суток, когда ей разрешалось подходить к плите.

Не успели мы помыть посуду, разбрызгав половину воды по кухне, целясь друг в друга, как прихожую огласила трель звонка. За открытой Ланой дверью высился Степан, улыбаясь и протягивая моей невесте цветы.

– Проходи, Стёп! – это хором.

Следующим пришёл Астроном – Николай Валентинович Коперский, а для нас – просто Коля. Третий звонок оторвал нас от него, а за дверью топтался Профессор (потому что маленький, толстый и лысый, а не из-за степени), он же – Семён Иванович Прямков, а для нас – Сёма.

Сёма строго глянул на меня из-под очков, словно укоряя за что-то, но выдержать паузу не удалось, и в глазах его промелькнула задорная искорка. Мы рассмеялись и обнялись, похлопывая друг друга по спине. Изо всех он был мне самым близким, если не считать Ланки, конечно.

Войдя в дом, мы обнаружили, что Коля Астроном дарит какой-то свиток моей девушке.

– Что это за дела? – сурово, но с искоркой, как Сёма только что на пороге, спросил я.

– Да это… я вот тут… Короче, я решил ей, в смысле – вам, карту звёздного неба подарить.

– У нас уже есть одна! – едва не покатываясь со смеху.

– Так это… вот… ну, это новая, дополненная, так сказать.

Слова-паразиты – Колькин бич, но мы уже привыкли.

Стёпы нигде не было видно. Я обернулся, но Сёму тоже, как ветром сдуло. Я дёрнулся на кухню, но Коля властным жестом остановил меня.

– Сюрприз, – сказал он веско.

– Значит, вы не только с картами.