Злобный гений (СИ)

- Может быть, я и ошибаюсь, - не спеша произнёс Константин, - но думаю, что всё равно недалеко ушёл от истины. Поклонение идолам всегда связано с агрессией, насилием и кровью. Наше послание, заключённое в новом алфавите, несёт прямо противоположный, светлый смысл. Потому что оно отмечено Словом Божьим, и рождается под лучами Истинной Веры.

Он разложил перед собой лист с новыми символами и торжественно, как молитву, начал читать закодированный в них текст:

- Аз буки веди: я знаю буквы.

Глаголь добро есть: слово – это достояние.

Живёте, зело, земля, иже, како, люди: живите, трудясь усердно, земляне, и, как подобает людям.

Мыслите наш он покой: постигайте наше мироздание.

Рцы, слово, твёрдо, оук, ферт: изрекайте слово божье и укрепляйте его, как высший закон.

Последний звук взметнулся вверх и, замерев на мгновение, растворился в прохладном воздухе комнаты. Философ взглянул на брата. В глазах архиепископа стояли слёзы.

Глава 7.

У командира Боинга-767 Сергея Макарова были дурные предчувствия. Вроде бы и причин никаких для этого не было, но нудный червячок засел где-то в сознании и не давал покоя. Лётчик попытался уснуть, но не смог. Промаявшись полночи, он встал и вышел на балкон. Погода была чудесной. Летний зной уступил место ночной прохладе, и лёгкий ветерок приятно освежал тело.

Завтра ему предстоял перелёт через океан. Ничего нового. Обычный рейс в Штаты. Сколько раз он проделывал этот путь – не сосчитаешь. И никогда не волновался. Что же случилось сегодня? Откуда взялось это чувство тревоги? Или опасности?

Сергей попытался выбросить мрачные мысли из головы и думать о чём-нибудь другом, но всё время ловил себя на том, что снова и снова  возвращается к предстоящему полёту. Тогда он не торопясь, час за часом проанализировал прошедший день, пытаясь найти причину своей тревоги. Кажется, всё в норме. Самолёт исправен, экипаж проверен не только в воздухе, но и на земле. Чувствует он себя превосходно. Маршрут знакомый. Решительно, нет никаких причин для беспокойства. И всё же… Интуиция подсказывала лётчику, что лететь не стоит.

Но не может же он, взрослый человек, вот так просто прийти в Управление и заявить, что у него нет настроения лететь. Рассказывать о предчувствиях тоже не стоило. Его или поднимут на смех, или отстранят от полётов. Или и то, и другое, что более вероятно. Значит, остаётся только одно - выбросить дурные мысли из головы и положиться на судьбу.

Горизонт уже просветлел – наступало утро. Командир борта понял, что ему уже не уснуть и отправился на кухню варить кофе. Проделав нехитрые манипуляции с кофе-машиной, он включил телевизор и принялся ждать, когда аппарат нацедит ему коричневую жидкость. Новости, на удивление, были спокойными, без известий о терактах или стихийных бедствиях. Единственное, что омрачало ровный новостной поток, было сообщение о дорожной обстановке. В утренний час пик город задыхался в пробках. Шоссе, соединяющее мегаполис с аэропортом, также было загружено, а степень затора оценивалась в восемь баллов по десятибалльной шкале. Пропускная способность трассы снизилась из-за ремонтных работ, которые настолько сузили дорогу, что она напоминала теперь бутылочное горлышко.

“Чёрт бы побрал этих строителей, - выругался про себя Сергей, - раздолбали всю трассу, а восстанавливать не торопятся. Полёт до Лондона и то занимает меньше времени, чем дорога в аэропорт”.

Попеняв на дорожников, Макаров почувствовал, что ему стало легче. Поддавшись импульсу, он вдруг громко крикнул. Совсем хорошо! Может и правы японцы, когда платят кровные йены за то, чтобы от души побить посуду? Всё-таки внутренняя разрядка – великая вещь! С настроением на несколько пунктов выше, чем раньше, лётчик вышел из квартиры и отправился в аэропорт.

Перед съездом с кольцевой движение начало замедляться, машины стали вязнуть в липком потоке, пока окончательно не замерли в наглухо вставшей пробке. Сергей посмотрел на часы – времени было более чем достаточно. Он не стал дёргаться, пытаясь объехать скопище транспорта с боков, как некоторые нетерпеливые автолюбители, а спокойно стоял в его середине. Да, ползти придётся долго. Лётчик включил магнитолу – звуки любимой музыки отвлекли его от работающих двигателей и возмущённых клаксонов.

Неожиданно Макаров разглядел сзади беспокойное мелькание проблесковых маячков. Патрульная машина двигалась почему-то не слева, как обычно, а посередине потока, рассекая его на две части.

- Чёрт, принесла их нелёгкая, - выругался он про себя, - надо бы подвинуться, только куда?

Машины стояли так плотно, что свернуть не было никакой возможности. Тем временем мигающий транспорт приближался. Как ему удавалось так быстро двигаться - было совершенно непонятно. Вдруг соседняя машина, перестроившись вправо, освободила небольшую нишу,  в которую тут же нырнул Сергей. Через минуту с ним поравнялся милицейский микроавтобус, истошно вопя “крякалкой” и мельтеша огнями. Макаров бросил взгляд на окна продирающегося сквозь толпу машин фургона и увидел там задумчивое лицо молодого человека и ещё какого-то шута в колпаке.