Злобный король

— Если ты не перестанешь усложнять мой день, мне придется преподать тебе урок, который ты никогда не забудешь, София. Прекрати испытывать меня.

Я выкрикнула поток непристойностей в кляп, и рот Николая снова скривился в гримасе веселья.

Он потянул за край кляпа.

— Я уберу его и, если ты закричишь… Мне придется придумать более долговременный способ заставить тебя замолчать. Я могу быть изобретательным, так что не искушай меня.

Он оттянул край кляпа и вытащил комок ткани у меня изо рта.

— Не искушать тебя? — невнятно спросила я онемевшими губами. — Ты стрелял в Джино.

— Я стрелял в многих. К чему ты клонишь? — в его голосе звучала скука, словно ему надоело смотреть на мое проявление эмоций.

Из глаз потекли слезы, и я попыталась сморгнуть их, но ничего не вышло. Взгляд Николая проследил за соленым следом, его красивое лицо оставалось бесстрастным.

— Ты собираешься застрелить и меня?

— Ты собираешься вынудить меня? — мягко спросил он. — Если бы все, чего я хотел, — это застрелить тебя, ты была бы мертва, когда только задумала выйти замуж за моего брата.

— Не притворяйся, что это задело твои чувства. Тебе нечего задевать, — прошептала я, мои колкие слова были похожи на шипы в надежде проникнуть ему под кожу.

Он улыбнулся, но в его улыбке не было ничего теплого.

— Вот тут ты ошибаешься, маленькая ласточка, запертая в клетке. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Я заглянул внутрь твоей души еще до того, как ты научилась так красиво лгать.

Он потянулся за спину, и свет блеснул на ноже, который появился в его руке. Он поднес нож к моей щеке. Я замерла, едва дыша. Он мягко провел им, не разрезая, а лишь угрожая, вниз по изгибу моего горла, к верхней пуговице рубашки. Быстрый надрез под пуговицей заставил ее укатиться в сторону.

— Не забывай, с кем имеешь дело, королева бала. Я все еще помню, какой красивой ты была… вся покрытая кровью. Я жажду увидеть это снова.

Королева бала. Этот титул вернул меня в ту ночь.

— Насколько я помню, на мне была твоя кровь, — выдавила я из себя, несмотря на желание съежиться от его прикосновения. Запертый ящик нашего жестокого, темного прошлого грозил вот-вот распахнуться и выпустить секреты, которые я должна была хранить.

— Моя кровь, твоя кровь — это не имеет значения. Никто не видит тебя так, как вижу я, и никто никогда не увидит. Мы связаны, ты и я, и мы оба это знаем. Я бы посоветовал тебе перестать бороться со мной, но я нахожу твой страх таким опьяняющим.

Он наклонился, вжимаясь лицом в изгиб между моим плечом и шеей. Его горячий язык коснулся кожи, вылизывая влажную, обжигающую полоску по всей длине.

Я задрожала. Мне казалось, что моя кожа пытается сползти с меня — убраться подальше от безумца надо мной или приблизиться к нему, я не знала.

Я уже давно оставила попытки понять реакцию своего тела на этого мужчину. Мои нервы были на пределе. Ненависть, влечение, шок и облегчение гудели под кожей. Я не понимала, какая эмоция преобладала. Преимущественно я думала о том, как странно чувствовать комфорт от прикосновения мужчины, угрожающего убийством. Вот что случается, когда изолируешь человека так тщательно, что он начинает испытывать жажду прикосновений, и даже нож к горлу кажется лаской.

Он добрался до моей челюсти и проложил дорожку поцелуев вдоль нее. Я попыталась повернуть голову, но нож уколол меня под челюстью.

— Открой глаза, — приказал он низким голосом.

Нож у моей яремной вены был достаточным стимулом. Я открыла глаза и обнаружила, что его переменчивый взгляд захватил все мое зрение. Словно я тонула в его серости. Эти сбивающие с толку глаза были так же прекрасны, как и тогда, когда в семнадцать лет я улыбалась красивому незнакомцу в баре, изо всех сил стараясь казаться старше своих лет. Я и не подозревала, что привлекла внимание хищника, который никогда не откажется от охоты.

Он наклонился и прикоснулся своими губами к моим.

— Я думала, что я просто твоя страховка?

Мои слова прозвучали скорее как придушенная мольба, чем вопрос, и я возненавидела себя за это.

— Верно, моя страховка, — повторил он. Его пристальный взгляд прошелся по моему лицу, задерживаясь на всех плоскостях и впадинах, как будто он сохранял в памяти все детали. — Ты открываешь рот, и я забываю.

— Забываешь что?

— Что я должен убираться отсюда.

Я сглотнула, подбирая слова, чтобы справиться с тем напряженным и диким чувством, которое вызывал у меня Николай. Как и всегда, он был опасно непредсказуем.

— Ты можешь просто отвести меня обратно, если отказался от мыслей о побеге, — пробормотала я.

Нико рассмеялся, его ожесточенное лицо преобразилось. Он всегда был красив, как мятежный князь Романов, с аристократическим лицом, покрытый множеством тату и шрамов. Его наплевательское отношение было еще одной привлекательной чертой. Ну, для меня, семнадцатилетней. Я никогда не встречала кого-то настолько свободного и безразличного к тому, что думают другие. Это любопытство дорого мне обошлось.

— Ты бы навещала меня, если бы я позволил твоему отцу связать меня в его маленькой извращенной камере пыток?

— Давай проверим и узнаем, — предложила я.