Злобный леший, выйди вон! (СИ)

«Олег. Я запомню это имя. А это, что у нас? А, вот он! Кокон, в котором ты нашел… ее… вот и всё».

Ведьма опустила руку, и за ней ученый рухнул на снег.

- Уходи Теодор. Твой ум действительно намного занятней всех тех, что я прочла. Я даже не хочу его разрушать - такое впервые. Не хочу трогать этот чудесный алмаз.

Теодор Кительсон поднялся и закончил начатое – достал кинжал.

- Полагаю, что ты, - он решил, что после такого тесного контакта ни о каком «вы», не может идти речи, - никого не оставляла в живых после этого обряда, – сказал ученый не зная, какое слово подобрать для испытанного. - Когда ты читала мои мысли, я видел отклики твоих. Слабое эхо, призраки, но я видел.

- Чудесный ум, - прострекотала ведьма.

- Убить Олега, что связан с ведьмой теснее, чем я думал. Убить Лешего, руками наместников, чтобы стереть с лица земли последние следы бунтовавшей сестры, что перешла грань дозволенного.

- Какой прекрасный и ловкий ум! Жаль, он тебя и убьет.

Ученый бросился на ведьму, но остановился в двух шагах. Другой жест уродливой руки что-то изменил в его теле. В этот раз голова осталась ясной. Никакого шума и звона. Но рука, с занесенным кинжалом зашевелилась и медленно, против воли ученого, направилась в его сторону. Другой рукой он схватил себя за кисть и попытался отстранить лезвие. Непреклонное  приближение кинжала замедлилось.

- Кто окажется сильнее? Златогриб или жилы ученого? Узнаю на обратном пути, - сказала ведьма и побежала мимо Теодора Кительсона на восьми лапах.

Раздался грохот. Ведьма выбила дверь в убежище. Часть обломков прилетела в спину ученого, приблизив его к лезвию еще сильнее.

Пот бежал по лбу и заливал глаза. Такого сильного напряжения Теодор Кительсон давно не испытывал. И даже в таком, казалось бы, безвыходном положении, когда собственное тело стало врагом, «прекрасный и ловкий ум», продолжал искать выход. И нашел его. Прямо перед собой. Рукой, что осталось подвластна, он держал кисть, в том самом месте, где близко к коже шли сухожилия мышц, а самое главное нерв, что ими движет. Ученый сдвинул послушную руку, чуть выше к лезвию, обнажив тем самым нужное место. В следующий миг, он ослабил хватку и вцепился зубами в руку с кинжалом, лезвие которого все-таки достигло шеи. После укуса пальцы разжались, и кинжал упал в снег, оставив красную струйку среди белизны. Ученый схватился за шею. Крови мало, ранение пустяковое – крупный сосуд не задет.

«Жить буду», - подумал он.

Миг спустя, самострел, так предусмотрительно заряженный, был в руках ученого, а сам он бежал наверх по холму. Он стряхнул снег с окна. Сквозь заиндевелое стекло он увидел, как за спиной Златовласки стояла ведьма наперевес с ржавым тесаком.

- Только бы не промазать, – сказал Теодор Кительсон и приготовился стрелять.

Златовласка достала из кармана стеклянный флакон и поставила поверх книги. Тот самый флакон, что он подарил. Флакон, в котором спала ползучая роза.

- Этого не может быть, - тихо сказал он. – Это же неправда.

Прежде чем он выстрелил, ведьма обрушила на Златовласку тесак, но промахнулась. Девушка увернулась, каким-то неестественным, кошачьим движением и вся мощь удара пришлась на флакон. Стекло треснуло.

- Нет! – вскрикнула ведьма, увидев, как расползается трещина.

- Красиво, – сказала Златовласка.

Болт пробил окно и со свистом влетел в пол, пролетев между лапами ведьмы. Паучиха успела поднять  удивленные глаза, прежде чем в один миг выросший осколок минерала размозжил ее голову, а второй прибил дергающееся тело к стене.

Теодор Кительсон скатился с холма, который следом покрылся бледно-розовыми, местами красными иглами, подобно сказочному ежу. От распирающего нутра холм увеличился в размере. Ученый закрыл голову руками, но холм лишь треснул в нескольких местах, ухнул и замер.

«Погибла, - понял он, - бедняжка погибла».

Горячая слеза покатилась по щеке.

Трещины в холме засияли так, словно, солнце взошло внутри. Раздался еще одно громкое «ух», отчего через щели полетел золотой пепел. Холм подпрыгнул, а через разбитое окно что-то взлетело и приземлилось неподалеку от ученого.

- Златовласка! – крикнул он и попытался подняться, но рухнул без памяти.

***

Олег добежал до околицы и закрыл нос платком. Он прошел через заставный двор, где застал спящего Прохора и побежал к усадьбе. Улицы, дворы, крыши домов - все плыло в призрачно-голубом пепле, застывшем в воздухе. Неподалеку от центра деревни, где величаво стояло сон-древо, Олег заметил ноги, торчащие из-за забора.

- Кузнец! – узнал Олег любителя поспать в снегу.

- Зврвре, - пробормотал Горан в ответ, надувая губы.

- И тебя спасать надо. Давай, руки, дотащу до дома.

Кузнец досмотрел волшебные масляные чары сна-древа на ковре из медвежьей шкуры, заваленный горой теплой одежды, на полу кузницы.