Злобный леший, выйди вон! (СИ)

Дверь в залу отварилась, и в нее вошел Филимон в сопровождении верного шута, который сам себя именовал Раб Ион. Шут весело кружился позади князя. Он то и дело, приподнимал концы плаща, и наполнял размалеванное лицо подлинным величием, а затем снова бросал их и весело хлопал в ладоши. Великие князья оживились, и стали перешептываться, показывая на шута. Самый крупный князь, которого прозвали за его природную мощь Медведем, поднялся с места.

- Филимон! Здесь не должно быть никого кроме князей!

Виновник переполоха виновато оглянулся, но тут же взял себя в руки.

- Неужели, ты полагаешь, что это несчастное существо может нам помешать? Сядь в углу, Ион, – сказал он шуту и тот словно дворняга, побежал в указанный угол и плюхнулся со всей силы на пол, что вызвало смех «зеленых».

- Филимон!

- Прекрати, Медведь, - сказал князь Окольного так резко, что сам Медведь немного опешил, не говоря уже об остальных. – Он останется здесь!

- Но если он что-нибудь…

- Ты тут же можешь размозжить его голову кулаком, - перебил его Филимон, - как ты уже однажды сделал. Впрочем, опустим.

Удивлению присутствующих не было предела. Что вдруг такое случилось с Филимоном? На каждом подобном сидении, он либо отсутствовал, либо выглядел, как скучающий ребенок подле взрослых. А теперь, ребенок подрос и начал огрызаться, да еще и так, как никто не ожидал.

Обозленный Медведь сел на стул, который затрещал под ним, словно на него обрушилась сама Мать – Сыра Земля. Возможно, в этом была часть правды, ведь ходили слухи о том, что такая в нем мощь оттого, что он далекая родня легендарного Микулы.

Филимон подошел к единственному свободному стулу, облокотился на спинку и сказал:

- Вот уже несколько лет мы держим Тридевятое Царство, без царя. Каждый из нас, кроме почтенного старика Милослава, который, похоже, даже не слышит меня, и скромника Салтана пытается устроить себя на это злачное место, - он сделал многозначительную паузу, за которую оглядел всех великих князей, после чего продолжил: - Но сейчас, я хочу говорить не о том.

Филимон Мудреный, который с самого начала поразил всех присутствующих взявшимся ниоткуда рассудком, подошел к висевшей на стене карте и одним движением смахнул с нее пыль, что снова вызвало бурю недоумений, ведь к этой карте не обращались уже несколько десятилетий. Сидевшие неподалеку «зеленые» от души прокашлялись.

- Сегодня, я обращу ваши алчные взоры, достопочтенные мой братья, не сюда, -  сказал он и ткнул пальцем в позолоченный рисунок Царьграда, - ибо глаз устал смотреть в одну точку. Давайте обратим взоры вот куда, - и он провел пальцем по карте, оставляя за ним дорожку из пыли, и остановил его около села Дивного.

- Что там? – спросил один из князей, который не мог ничего разглядеть из-за головы Медведя.

- Это, всеми нами любимый князь Милован, село Дивное. Хочу попросить вас припомнить, кому оно принадлежит?

Четыре князя, чьи владения находились неподалеку от упомянутого села, нахмурились, пытаясь припомнить, принадлежит ли оно им, но Филимон облегчил их думы и сказал:

- Отбросьте ваши прекрасные мысли. Конечно, такие занятые люди не могут упомнить всех своих деревень и сел. Куда вам, правда? Чеслав, - обратился он к самому нарядному князю, - скажи, как твой отец нынче поживает?

Чеслав, любил, когда речь шла о нем, и всегда ощущал какие-то непонятные боли в животе, когда речь заходила об отце – так случилось и в этот раз.

- Отец здравствует настолько, насколько может в свои годы. К чему этот вопрос?

- А вот к чему. Помните ли, когда казна до того исхудала от бесконечных пиров и празднеств, нашему прежнему царю пришлось извиваться, словно ужу? Какие только тогда оброки не вводились. Сколько новых десятин, четвертин, половин он собрал с бедных и несчастных князей, наместников, купцов, житерей и прочих. Не было прохода от царских опричников, что неустанно рыскали в поисках тех, с кого можно собрать побольше. Темное было время воистину.

- Хватит мудрить, Мудреный. Коли разум к тебе вернулся, говори по существу.

- Как угодно, - сказал Филимон и улыбнулся.

Он понял, что князь Некрас, не хотел услышать свое имя, среди тех, кто причастен к разграблению деревень под прикрытием царского знамени, а ведь именно за эти дела он и получил княжий титул, чем были недовольны князья по крови. Они молча, хоть и не без отвращения приняли Некраса в свои ряды, ведь пререкаться с царем было опасно не только для положения, но и для жизни.

- Я напомню вам, - продолжил Филимон, - об одном чудном деле. Когда награбленное золото стало подходить к концу, на помощь пришел некий купец, что по слухам, торговал где-то на южных границах Тридевятого Царства. Вижу по лицу Чеслава, он понял, о чем речь, правда?

- Правда.

- Так, может быть, продолжишь за меня?

- Не стоит, говори ты раз начал.