Злобный рыцарь (СИ)

- Ну не убьет же она тебя, в конце концов, - заметил Денисов, внимательно, но без особого воодушевления поглядывая на катящийся чуть впереди рыжий пуховик. - Мой меня тоже валяет - дай бог! - и ничего! Ржал бы только поменьше!..

- С твоим хоть поговорить можно! А моя воспроизводит либо мат, либо такой жуткий цинизм, что лучше б она вовсе не разговаривала! - Тимка передернул плечами, обтянутыми подобием кожаной куртки, за которыми колыхался кожаный же плащ. - Вот вчера, например, говорил с ней о счастье...

- Нашел о чем разговаривать!

- Так она мне: "Счастье, пацан, - это когда месячные начинаются в конце рабочей недели".

- Глубокая мысль! - фыркнул Костя, краем глаза следя за стайкой гнусников, взмахивающих крыльями слишком далеко, чтобы давать повод для беспокойства.

- Да уж. Настолько глубокая, что я ее не понял.

- Не заморачивайся, - Костя пожал плечами, - она всего лишь баба, хоть и здоровая. У них знаешь, сколько мусора в голове! Так что большую часть того, что они говорят, лучше вообще пропускать мимо ушей.

- Хм, - Тимка с важным видом потер макушку. - Сдается мне, ты из тех субъектов, которые...

- Кого это ты назвал субъектом?!

- Я просто хочу сказать, что видимо, ты рассматриваешь женщин исключительно с физиологической точки зрения...

- По-моему в нашем положении напоминать о физиологии просто бестактно, - угрюмо заметил Денисов.

- Ну извини. Просто любопытно - как ты при жизни-то?.. - Тимка помахал острым коротким обломком доски. - Привет, мадам, я Костя, пожалуйте в койку?

- Тебе-то что? - Костя начал раздражаться.

- Да нет, ничего.

- Ну и заткнись тогда!

- Ладно, - необидчиво отозвался Тимка. - Скучновато просто. С ними ведь тоже есть о чем поговорить. Тут ты неправ. Такие любопытные мысли у них бывают...

- Поговорить? - Костя покосился на него. - А ты, часом, не голубой?.. был?

- Чего ты меня все время спрашиваешь об этом?

- Да так... - Денисов окинул взглядом нелепый кожаный наряд собеседника и его рыжеватые волосы, заплетенные в косичку. Откровенно говоря, он до сих пор не понял, почему начал общаться с Тимкой и продолжает это делать. Тимка был художником, творческой натурой, и его лицо с мелкими изящными чертами неизменно хранило мечтательное выражение, даже если владельца этого лица валяли в пыли. Костя не любил творческие натуры. Они нагоняли на него скуку, кроме того, он считал что творческие натуры чересчур любят повыпендриваться. И все же он шел на работу вместе с Тимкой уже не в первый раз и не в первый же раз говорил себе, что больше этого делать не будет. Тимка был намного младше, никогда не имел хоть мало-мальски внушительных доходов, никогда нигде не бывал, не мог похвастаться таким жизненным опытом, как Денисов, и, тем не менее, то и дело своими рассуждениями ставил Костю в тупик. В тупик ставило Костю и отношение Тимки к своему флинту. Так же, как и Костя, покойный художник был приставлен к женщине, при жизни, правда, приходившейся ему троюродной сестрой, но Денисов искренне не понимал, почему Тимка так носится с этой прыщавой, тощей, похожей на воблу девицей, ласково именуя ее "сестренкой".

- Она чудесный, развитый и душевный человечек! - сообщил он как-то Косте. Денисов не понял ни слова, но развивать эту тему не стал.

- А спокойно сегодня, - небрежно заметил Тимка, покосившись на дорожника средних размеров, который со скучающим курлыканьем перебирал конечностями посреди дороги в ожидании подходящей резвой машины. Косте подумалось, что сегодня Тимка выглядит как-то немного виновато. - Как у тебя - есть прогресс с твоим флинтом?

- Коли был бы прогресс - это жуткое рыжее пальто давно валялось бы на свалке, а сама девица наяривала бы на пианино, зарабатывая мне на пару лишних дубинок! - буркнул Костя. - А у тебя, что ли, есть какой-то прогресс?

- Нет, - поспешно ответил Тимка.

- А ну выкладывай!

Художник заверил, что выкладывать ему совершенно нечего, и вообще он на работе, после чего ринулся за своим флинтом и попытался спастись от заинтригованного собеседника на флинтовском плече. Следствием этих действий явилось то, что Тимка шлепнулся на асфальт и несколько метров проехал ногами вперед, силясь встать и путаясь в собственном плаще. Костя, нагнав Аню, пошел рядом с ней спиной вперед, злорадно наблюдая за барахтающейся творческой личностью, но еще прежде, чем Тимка, наконец, исхитрился принять вертикальное положение, оценил расстояние, на котором художник влачился за своей хранимой сестренкой, и его злорадство мгновенно улетучилось.

- Ах ты ж гаденыш! - проскрежетал он.

- Во-во, - Тимка подтверждающе ткнул в его сторону сложенными средним и указательным пальцами, после чего на ходу принялся отряхивать свое нелепое кожаное облачение - в их мире пыли тоже было предостаточно. - Я потому и не хотел говорить - знал, что ты расстроишься.

- Я не расстроился, - произнес Денисов похоронным голосом. - Да мне вообще плевать!.. И сколько метров теперь твой поводок?