Злобный

Я тупо следую за ним. Прежде чем мы выходим в коридор, я оглядываюсь через плечо на Дилана. Он все еще прижат к стене, его голова откинута назад, глаза закрыты. На его лице боль, и я с трудом сглатываю, потому что чувствую ее глубоко в груди.

Сэйнт не смотрит на меня и не разговаривает со мной, пока мы не выходим из здания. Когда он наконец поворачивается ко мне, он замирает, и его глаза расширяются от шока.

— Что? — бормочу я.

— Ты плачешь, — тихо отвечает он.

Я? Я прижимаю пальцы к щеке, и, конечно же, они мокрые от слез. Почему я плачу? Почему я не заметила?

И почему я, кажется, не могу остановиться?

Сэйнт подходит ближе и обхватывает мое лицо ладонями, вытирая мои слезы подушечкой большого пальца. Это потрясающе нежный жест, который потрясает меня до глубины души.

— Я ненавижу, когда ты плачешь.

Его голос такой тихий, что я едва слышу его.

Ирония его заявления не ускользнула от меня. Он ненавидит видеть, как я плачу, но он постоянно делает со мной то, что заставило бы большинство нормальных людей не делать это. Я отстраняюсь от его прикосновения и отворачиваюсь.

— Мне нужно вернуться, чтобы найти свой телефон, — бормочу я. Во всем хаосе противостояния между ним и Диланом я забыла, зачем вообще был там.

— Он у меня.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Что?

Он лезет в задний карман и вытаскивает мой телефон, размахивая им в воздухе между нами.

— Почему у тебя мой телефон? — бормочу я. — Когда ты его взял?

Когда он был достаточно близко ко мне, чтобы стащить его?

— Я взял его во время урока, когда ты пошла в уборную. Я хотел поговорить с тобой, и я устал ждать.

Хотя я хотела бы сказать, что шокирована его выдержкой, это было бы большой гребаной ложью. Я просто ... устала. Я попыталась вернуть себе немного силы. Пыталась встретиться с ним на моих условиях в мое свободное время, но он просто не позволяет мне. Я понимаю, что бесполезно пытаться контролировать неконтролируемое.

Мои плечи слегка опускаются, когда я прихожу к выводу, что не собираюсь избегать его дальше.

— Хорошо, — говорю я, побежденный. — Давай поговорим.

ГЛАВА 26.

МЫ ЕДЕМ НА ПЛЯЖ. Я НЕ ЗНАЮ, ПОЧЕМУ ОН ВЕЗЕЬ МЕНЯ ТУДА, потому что мы могли бы так же легко поговорить в его общежитии или в моем, но я не задаю вопросов и не сопротивляюсь этому. Во мне сейчас не осталось ни капли борьбы. Тишина тянется между нами, когда мы выходим из его машины и идем по песку к воде. В это время дня все стихает, и на береговой линии осталось не так много людей.

Когда мы достигаем места, где мы совершенно одни, мы останавливаемся. Я ничего не говорю, предоставляя ему самому начинать тот разговор, который он так хотел завести со мной.

— Тебе нужно уехать из Ангелвью, — говорит он, чертовски сбивая меня с толку.

— Ты что, издеваешься надо мной? — шиплю я, поворачиваясь к нему лицом. — Я думала, мы уже прошли это.

Он тоже поворачивается ко мне, и мы долго смотрим друг на друга, его взгляд сверлит меня.

— Пожалуйста, Мэллори. Ты должна выслушать меня.

На мгновение у меня возникает странное чувство дежавю. В последний раз, когда он умолял меня уйти, он предал меня сразу же после этого. Это почти сломило меня, и он почти выиграл в прошлый раз.

Но он этого не сделал. Я вернулась и бросила ему вызов.

На этот раз он тоже не выиграет, потому что у него нет того преимущества, которое было раньше.

Я больше не влюблена в него.

Конечно, это не так , голос в моей голове смеется надо мной .

— Почему я должна слушать все, что ты хочешь мне сказать? — рявкаю я, отмахиваясь от всех мыслей о любви и Сэйнте Анжелле. — Ты нацелился на меня еще до того, как у меня появился шанс сделать что-нибудь, что могло бы тебя разозлить!

Его глаза сужаются.

— О чем ты говоришь?

Я тыкаю пальцем ему в грудь.

— Лиам сказал мне, что ты планировал отыгрываться со мной еще до того, как мы встретились. Почему? Если это было не из-за того проклятого яблока, тогда почему ты вообще выделил меня?

Он смотрит на меня какое-то мгновение, и я сомневаюсь, что он собирается мне что-то сказать.

Я удивляюсь, когда он бормочет: — Это потому, что я никогда не забываю лица.

Я моргаю, глядя на него.

— Что это вообще значит?

Выражение его лица становится холодным, и я вижу, как он возводит свою защиту.

— Это не имеет значения.

— Черт возьми, это не так! — Издав сдавленный крик, я провожу руками по волосам и закрываю глаза. — Ты испортил все мои шансы провести здесь приличный год или завести гребаные отношения, которые на самом деле были бы здоровыми. Я могла бы быть с кем-то вроде Лиама, если бы ты так сильно не заморочил мне голову!

Когда я открываю глаза, его лицо нависает над моим, ярость омрачает его выражение, как я и думала, когда произнесла имя Лиама.

— Он тот, с кем ты хочешь быть? — рычит он, делая угрожающий шаг ко мне. — Ты хочешь быть с этим ублюдком?

— Это был бы не первый раз, когда одна из твоих подружек решила сменить команду, — кричу я.

Я хочу причинить ему боль. Я так сильно хочу причинить ему боль. Физически у меня нет ни единого шанса против него, но мысленно я полна решимости постоять за себя.