Злодей

Я подумал, что все это очень странно. Если отец приходил в мою комнату, ему обычно было что сказать. Почему не в этот раз? Я мысленно просмотрел список возможных ответов, но он никогда не готовил меня к молчанию. Мне нужна была какая-то подсказка. Или это была проверка? Было ли молчание само по себе сигналом?

Слабый стук добавил шума к непрерывному гудению наушников. Я выключил свой айпод, заглушив шум. Это был шлепок, а не удар. Отец не двигался, но слезы капали на пол под ним. Но он по-прежнему молчал.

— Папа?

Слезы означали печаль, если это не свадьба, также слезы означали счастье. Если только это не была свадьба кого-то, кого ты ненавидишь, и в этом случае это могут быть тоже слезы. Я, как правило, просто предлагал платок любому и не старался разобрать причину слез окружающих. Но папа никогда не плакал, поэтому я не мог понять, что означают его слезы.

— Что-то случилось?

Тишина. Это было угнетающе. Я никогда не возражал против этого раньше, но такое молчание, казалось, подавляло. Моя спина покрылась мурашками. Что-то происходило. Я не мог чувствовать это, как нормальные люди, но я мог чувствовать это на базовом, животном уровне. Что-то, что было целым, теперь было сломано. Но что?

— Папа?

Он откашлялся и прижал кончики пальцев к закрытым глазам.

— Твоя мать…

— Она расстроена из-за тебя?

— Нет, сынок, — наконец он встретил мой взгляд, его слезящиеся глаза демонстрировали эмоции, которые я не мог уловить. — Она умерла сегодня утром.

— Умерла?

Я знал эту концепцию, и не только по опыту общения с соседским петухом. Но я никогда не сталкивался с этим. Так близко, что это казалось нереальным.

— Она умерла во сне. Я проснулся, а она...

У него перехватило дыхание, и он снова опустил голову.

— Где она?

— Все еще в постели, — его голос был напряженным. — Приедет «скорая», но уже слишком поздно.

— Но ее там нет. Так где же она? Куда она направилась? — я пытался понять.

— Она только что ушла, сынок.

— Но ведь ты сказал, что она все еще в постели, — я покачал головой.

Он разразился рыданиями.

— Я не могу этого сделать. Я не могу. Не без нее. Это слишком для меня. Последовали еще рыдании, которые терзали его тело, а вдалеке завыли сирены.

Пока мой отец плакал, я записывал его поведение в блокнот человеческих реакций: ничего хорошего из молчания не выйдет.

— Камилла?

Я сбросил пиджак и кинул его на стул, затем встал на колени у ее ног и стянул ее туфли.

— Да?

Она держала глаза закрытыми.

— Что случилось?

Развязав галстук, я расстегнул рубашку, бросил ее к пиджаку и забрался в постель рядом с ней.

— С чего ты взял, что что-то не так?

Она отвернулась.

— Твое молчание.

— Твой мозг провел математические расчеты и в этом?

Я потянулся, чтобы коснуться ее лица, но она отшатнулась.

— Пожалуйста, скажи мне.

Страх, внезапный и сильный, настиг меня. Она сожалела о том, что мы сделали в ресторане?

— Дело в сексе?