Злодей ее романа (СИ)

— О, давайте лучше я сыграю что-то танцевальное! У нас же танцевальный вечер, в конце концов! Мазурку? Или, может, польку?

— Вальс, — предложил Лестер, уже представивший, как заиграет мелодия в ее исполнении. Какой-нибудь жизнерадостный, в противовес прошлой пьесе. Он не сомневался — мисс Гринмарк наполнит и его нужным настроением тоже.

— В самом деле, отличная идея! — она улыбнулась Лестеру и объявила: — Вальс «Зимнее утро».

И снова заиграла весьма бегло. Чувствовалось, что она много играет. «Зимнее утро» было удивительно подходящим для нынешнего времени года, и, как Лестер предполагал, настроение мисс Гринмарк создала мелодией моментально — он будто попал со скучной вечеринки на настоящий хороший новогодний праздник. Даже танцевать впервые за вечер захотелось. Он бы, конечно, саму молодую маркизу и пригласил, если бы она не сидела за роялем… Но, возможно, потом?.. «В танцах ничего такого нет, это хороший повод для знакомства», — мысленно сказал себе Лестер. Хотя, по правде, его собственные реакции на девицу Гринмарк уже начинали его беспокоить. Не имел он, член королевской фамилии, права влюбляться в кого попало. А еще больше не имел права влюблять этих кого попало в себя и потом разбивать сердце. Потому что о помолвке даже речи пойти не может. Но один танец — это ведь ничего страшного! Они могут стать с маркизой добрыми приятелями… Лестер немедля замечтался. И о танце, и о том, что они бы могли гулять среди местных холмов и рощ, в приятном обществе друг друга. Одинокие прогулки ему уже порядком наскучили, потому он и притащился на вечер танцев к маркизу. И уже отчаялся найти себе компанию тут, как вдруг ему, будто высшее благословение, явилась мисс Гринмарк.

Другие молодые люди меж тем воспользовались случаем потанцевать и пары закружили по залу. Лестер поглядывал на них с легкой завистью: танцевать с прочими ему не хотелось, и раз уж маркиза играла, он снова возвращался взглядом к ней, к ее вдохновенному лицу. Она легко и светло улыбалась, но в этой улыбке, как и в радостной певучей мелодии, Лестеру чудился скрытый драматический надрыв. Он пытался уловить его, но тот ускользал, и Лестер, мотнув головой, снова переводил взгляд на публику. Гости постарше предпочитали чересчур легкомысленных вальсов не танцевать, дамы чинно обмахивались веерами, а мужчины стояли, заложив руки за спину. Будто похоронный оркестр слушали, а не юную девицу, играющую для танцев. И это усугубляло наваждение Лестера: ему все сильнее чудилась за внешней жизнерадостностью скрытая трагедия, особенно когда мелодия вышла к кульминации, и мягкие легкие звуки стали пронзительными, надрывными — теперь он больше не косился на гостей, снова весь целиком обратившись в слух и глядя лишь на исполнительницу. Она играла, все так же отдаваясь музыке, а когда вальс закончился, смущенно поблагодарила за аплодисменты и, будто спасаясь от комплиментов, скользнула в дальний уголок.

Ее тут же сменила за роялем компаньонка жены хозяина, бесцветная дама, которую Лестер запомнил исключительно из-за старой и немодной, но красивой камеи на шее, и танцы продолжились. Но Лестер ими теперь и вовсе не интересовался: сперва он высматривал, не сбежала ли его прелестница с праздника вовсе, а потом принялся искать взглядом ее тетушку, жену маркиза, чтобы попросить представить его девице. Лестер желал познакомиться с ней во что бы то ни стало. Конечно, и предположить было нельзя, будто мисс Гринмарк от природы достался Дар… Нет, так повезти не могло никому, а Лестеру — тем более. Потому он намеревался полюбить это прекрасное создание сугубо целомудренно и дружески, наслаждаясь ее обществом, как эстет и ценитель прекрасного.

И тут до него донеслась фраза той самой дамы, что уговаривала мисс Гринмарк сыграть:

— Ах, как же жаль молодую маркизу! Такая талантливая девочка, и ей так недолго осталось жить на свете… Несправедливо! И так жаль терять ее талант. Без выступлений мисс Гринмарк вечера здесь станут намного скучнее.

— Что с ней?! — резко развернувшись на пятках, выпалил Лестер. Сердце у него болезненно сжалось, к горлу подступил комок — он так разволновался, что даже забыл разозлиться на эту старую клушу за то, что та переживает о выступлениях маркизы больше, чем о ней самой.

— Ах, вы ведь тут внове и даже не знаете! — закудахтала она, — У несчастной маркизы бледная сухотка и врачи совершенно ничего не могут с ней поделать. Она чахнет буквально на глазах, но все же продолжает радовать нас собой.