Злодей моего романа

Домой я вернулась с тяжелым сердцем. Не стоило мне отплывать так далеко, не стоило дразнить Влада. Он не виноват в том, что занимает столько места в моей голове. Я поступила глупо и жестоко.

Бабушке я, конечно, улыбнулась и сказала, что все прекрасно, а сама побыстрее сбежала к себе в комнату. Рухнула на кровать и отчитала себя как следует. Глупая, глупая, глупая девчонка! Ну чего ты лезешь со своими фантазиями в этот взрослый мужской мир? Ну чего ты себе напридумала?!

Я пыталась и читать, и записывать мысли в блокнот, даже позвонила маме поболтать – переждать, пока вернется мое настроение, но ничего не вышло. Мне было очень стыдно. И я решила сделать единственное, что могло исправить ситуацию: попросить прощения.

Иными словами, я должна была остаться наедине с мужчиной, от одного взгляда на которого у меня подкашивались колени, в доме, который снился мне в эротических снах. И при этом делать вид, что ничего не происходит… Оставалось только надеяться, что Влад ничего такого во мне не заметит.

Глава 6

Когда я вышла из дома, солнце уже почти докатилось до горизонта. По небу растекся алый закат, красивый, как на рекламных проспектах. Пахло нагретыми за день сосновой смолой и мхом. Равновесие постепенно восстанавливалось. В дом Влада я уже стучала уверенно и с улыбкой.

Он открыл мне не сразу, пришлось несколько минут слушать лай Джека. А когда открыл, даже не поздоровался. Все так же стоял, без майки, со спичкой, зажатой между губами, и просто смотрел на меня – без обиды и злости, но словно… хотел что-то спросить. Например, какого черта я здесь делаю после всего, что натворила?

– Можно войти? – спросила я.

Он распахнул дверь.

Веранда в доме оказалась крошечная, но солнечная, вся пронизанная спицами закатного солнца. Я переступила через высокий покосившийся порог и прошла дальше, в сени – холодные и без окон. Оттуда дверь вела в комнату, просторную, с пятью окнами. На них висели посеревшие от времени занавески – еще, наверное, самотканые. Деревянный пол, покрашенный коричневой краской, рассохся, между досками зияли щели. Вдоль окон стояли две древние кровати с металлическим каркасом и продавленный диван. У противоположной стены, той, что без окон, – печка и стол с книгами. Я рассмотрела на обложке имя автора – Блаватская.

– А где твои друзья? – спросила я, хотя уже знала ответ.

– Уехали.

Я не стала спрашивать, почему уехали. Похоже, Влад сильно рассердился.

– Извини меня, пожалуйста. За озеро, – я посмотрела прямо ему в глаза. Хотела, чтобы понял: это искренне.

Спичка у него между губ на миг прекратила движение. Потом он ее вынул, сломал пополам и бросил в печку.

– Тебе нечего просить у меня прощения, ты еще подросток. А эти утырки – взрослые мужики. Это они должны думать.

– А можешь не говорить слово «утырки»? – вырвалось у меня.

Влад посмотрел на меня с недоумением. Потом с пониманием.

– Конечно, могу.

Повисла короткая пауза, за которую я тем не менее перебрала с десяток вариантов, как ее заполнить. Еще раз попросить прощения… Спросить про планы на завтрашний день… Узнать, кто такая Блаватская, я ведь тоже люблю книги…

– Ну, я пойду, – в итоге выдавила я.

– Останься, – вдруг попросил Влад. – Хочешь, сварю кофе?

– Хочу, – тотчас же ответила я. Даже, может, быстрее, чем следовало.

– Составишь мне компанию на кухне?

– Да, – я разулыбалась, чувствуя, как сердце снова начинает трепетать от волнения. Я не была для него ребенком. Ребенку не предлагают кофе.

Теперь мне не нужно было уходить, я могла еще целый вечер провести вместе с человеком, который меня завораживал, хотя и по-прежнему немного пугал. Пугал тем, что я знала: если он прикоснется ко мне, если захочет быть ближе – я не откажу. Потому что сама давно и жадно этого хочу. Я не заглядывала дальше поцелуев – дальше собственного опыта, – но целоваться с ним… ох… даже без образов, от одних только мыслей об этом пол уходил из-под ног.

Расстраивало только то, что вряд ли он хотел того же. Пока что его отношение ко мне не выходило за рамки дружеского.

Вот такое у нас будет приготовление кофе: на маленькой кухне, где я изнываю от жажды его прикосновений, а он, сдержанный и серьезный, сосредоточенно наблюдает, как бы кофе не сбежал на плиту.

Влад готовит, а я отхожу за его спину, будто внезапно захотелось сесть в это потрепанное, продавленное кресло с черными точками на подлокотниках, вероятно, о них тушили сигареты. Кресло пахнет псиной, думаю, в нем любит устраиваться Джек, но пока он носится по двору перед кухонным окном.

Сажусь – и делаю то, ради чего преодолела брезгливость: жадно наблюдаю, как двигается Влад. Хочется положить руки на его спину, провести ладонями по мышцам, от лопаток до ремня джинсов. Меня ошеломляет это новое, такое сильное и яркое чувство. Словно наблюдаю сама за собой со стороны, растерянно и удивленно: неужели ты действительно это чувствуешь, Саша? Почему именно сейчас? Почему именно с Владом?