Злое небо

Я вглядывалась в еще четкие довольно крупные следы зверя, которые не успел замести снег. Крид был здесь не больше часа назад. Я помнила, что идти нужно с подветренной стороны, у крида очень чуткий нюх. В животе заурчало от голода. Сказывались сутки без еды. На этой планете каждый сам думал о своем пропитании, и выживал лишь тот, кто мог за себя постоять, себя прокормить. Для нас, отбросов обществаи так сделали слишком много — дали возможность добывать себе пропитание, запустив на планету зверей, специально созданных для выживания в суровых условиях. Но, учитывая чрезмерную хищность некоторых из них, невольно возникал вопрос: кто кем должен питаться? Иногда люди, движимые кто отчаянием, кто трезвым расчетом сбивались в стаи, сами уподобляясь тем, на кого охотились. Главное, отправляясь на очередную вылазку за едой не встретить кого-нибудь, из принадлежавших к другой стае.

Прошло около четырех месяцев, как я, верхом на саблезубом Тилле в компании профессора и двух бывалых зэков пересекла километры снежной пустыни и добрела до скалистых гор. По словам Роба, где-то там, очень далеко, куда нам был закрыт путь, в Оазисах, климат был мягче, да и редкое солнце, созданное искусственно, грело. Правда, растительность на лишённых льда участках существовала в основном в виде мхов, лишайников и папоротниковых. Впрочем, я и не надеялась в ближайшее время наслаждаться видом цветов. Было даже море, где-то там… А здесь подо льдом… Кто его знает. Может быть, мы ходим над бескрайними просторами воды, и даже не ведаем об этом. А «летом», то есть, совсем скоро, благодаря солнечной радиации, снег начнет таять, кое-где можно будет увидеть слабые ручейки. И день станет дольше, и солнце будет видно круглые сутки. Точнее, то, что позволят нам увидеть мрачные, хмурые небеса.

Еще в дороге я узнала, что Миха и Роб были знакомы с их последней отсидки пять лет назад. Роб попал сюда в прошлом году и с тех пор готовился к приему друга.

— А откуда вы узнали, что Миху доставят именно сейчас? — удивился профессор.

— Если есть чем платить и нужные знакомства, можно узнать обо всем, — усмехнулся Роб, — это там (он показал глазами в небо) все считают что здесь жизнь заканчивается. Но у многих она только началась.

Его странные слова меня немного удивили. И лишь со временем я стала понимать, насколько он оказался прав. Живя в комфорте родной планеты, обучаясь в Академии все, о чем я могла думать, это карьера, успех и личное счастье. Я привыкла к удобству, теплу, дорогой и удобной одежде, красивому белью, изысканной пищи и не представляла себе, как в один момент все это может исчезнуть. И вот тогда станет ясно, чего же ты стоишь на самом деле. Я была благодарна шумному и грубоватому здоровяку Робу, который научил нас с Михой добывать себе пищу, выживать в суровых условиях, жить простыми радостями и не думать о завтрашнем дне. Профессор оставался с нами. Наверное, он просто не мог поверить, что судьба сыграла с ним злую шутку закинув на эту планету. Изо дня в день я видела его печальный взгляд, в котором застыла какая-то обреченность и детская обида на судьбу. Это хорошо! Если он способен обижаться и злиться, значит, он еще не смирился. И со временем, он станет бороться за свою жизнь. А пока я сделаю это за нас двоих. Пока не найду способа выбраться из этого дерьма и навсегда улететь с чертовой планеты. Дальше этого я запрещала себе мечтать. Потому что мечты имеют обыкновения разбиваться о жестокую реальность.

Животное, намного крупнее волка, замерло и принюхалось. Затем, будто что-то почуяв, ощетинилось и прижало короткие уши к почти плоской голове. Крид на вид был гораздо хуже, чем на вкус. Но в нашей ситуации выбирать не приходилось. Сжав мачете, спрыгнула с невысокого каменного навеса и одним ударом отрубила зверю голову. Темная кровь брызнула на снег, и я почувствовала дурноту. Никогда не привыкну убивать… Странно, но сейчас, когда я смотрела на крупную тушу зверя, который обеспечит нас едой на пару дней, мне было его более жаль, чем того тюремщика с «Медузы». Деградация моральных принципов налицо.

Благодаря искусственной атмосфере планеты, «днем» небо имело темно-серый цвет, ближе к утру кое-где просматривалось северное сияние, ночью же черное, усыпанное миллиардами звезд небо, демонстрировало то, о чем мы все старались забыть. Одинокий космос, без уютного привычного светила, оторванность от всего, что было нам когда-то дорого и знакомо. Свет в небе заставил поднять голову вверх. Было достаточно темно, чтобы рассмотреть несколько бледных лучей, прорезавших свод. Слишком далеко от тюремной базы, и от других обитаемых мест. Неужели кто-то смог забраться в такую даль? Кто бы это ни был, он рискует, находясь так близко к границе терраформированной зоны.