Злое счастье

— Рад видеть вас, леди, — он довольно холодно поприветствовал молодую женщину. — Что нового вы мне расскажите о своей подопечной — о леди Хелин? Она выздоравливает?

— Выздоравливает? — удивилась Даугир. — Хелит вполне здорова умственно и телесно.

— Но она так и не вспомнила ничего о себе?

— Нет. Но так бывает. Помните того парня… Гленди, кажется, которого лягнула лошадь? Он вообще разучился говорить.

— Я не удивился, если бы леди Хелит от такого удара оглохла бы и ослепла, а не только перестала разговаривать. Но как ты объяснишь её неизвестное наречие?

Даугир пожала плечами, всем видом как бы говоря, что из них двоих объяснять и искать отгадки полагается князю. По статусу, так сказать.

— Будь на моем месте какая-нибудь забитая нэсс, она бы сказала: «Божьи шалости», а я имею каждый день дело с вполне разумной девицей, жаждущей обрести утраченное.

Дайнар осуждающе покосился на дерзкую красавицу, смеющую отвечать Рыжему в недопустимо резком тоне. Если бы не обещание Оллесу, то стал бы Рыжий возиться с беспамятной девушкой? Давно бы уже отправил в Алатт. Пусть с ней разбираются тамошние ведуны и целители.

— Леди Хелит проявляла какие-нибудь таланты из прежних… запасов? — продолжал любопытствовать Мэй. — Оллес однажды показывал мне рисунки. Пела она так себе.

— Петь не поет, рисовать тоже не пыталась, — вздохнула Даугир.

Зато леди Хелит умела писать. На своем, никому не понятном языке. И не с помощью пера и чернил, а на восковой дощечке заостренной палочкой. Даугир восхищенно цокала языком, когда смотрела, как её подопечная уверенными движениями чертит округлые, сросшиеся меж собой хвостиками, буковки. За перо Хелит не знала даже как взяться, не говоря уж о том, чтобы правильно зачинить. Но с готовым перышком управилась довольно быстро, легко нарисовав свои загадочные закорючки на кусочке бумаги.

«Кто уже учен, тот всегда может научиться чему-то новому», — неустанно твердил Гвифин всем встречным-поперечным. Теперь у Даугир имелись все основания верить болтливому ведуну. Леди Хелит хотела учиться, и она умела это делать. Достаточно было посмотреть, как она упорно чертит на восковых дощечках новые слова, как старательно их повторяет, чтобы зауважать настойчивую девушку из Алатта.

— Мне её жалко. По-моему, нет ничего хуже, чем забыть самоё себя.

«Есть кое-что и похуже, но тебе об этом лучше не знать», — подумал Мэй.

— Хорошо. Вы можете идти, — распорядился он, отмечая какими многозначительными взглядами обменялась девушка с Дайнаром на прощание.

— Неужели тебе до сих пор не дает покоя эта странная потеря памяти? Мы же вроде сошлись на том, что девушку не превратили в кайт. Гвифин бы давно учуял неладное.

Дайнар, похоже, устал от нудных описаний деяний Верховного короля Раналя и решил вывести своего лорда на разговор.

— Вроде бы ты не возлагал особых надежд на союз Хелит с Тайгерном. Или как?

Мэй поморщился. Лорду Гваринн он лишь пообещал познакомить дочурку с младшим братом, но никогда не брался прогнозировать склонности девичьего сердца. Это нэсс пускай неволят своих женщин, продавая их мужьям, точно домашний скот. Десяток овец за одну девственницу низкого рода. Униэн никогда не женятся против желания и симпатий. Другое дело, что увлечение увлечению рознь. Тайго — сложный человек, с ним тяжело ужиться, невзирая на тщательно культивируемую им легкомысленность, граничащую с легковесностью.

Кто поверит, что у сыновей Финигаса может оказаться легкий характер?

— Меня не волнует память Хелит, если хочешь знать. Я хочу выяснить, кому понадобилось устраивать на неё засаду и пытаться убить? Предлагаю и тебе поразмыслить на досуге — кому из наших врагов потребна жизнь леди Хелит из Алатта. А, Дайнар? Похоже, моих мозгов будет маловато.

— А если это случайность?

— Я не вожу дружбы с Небесным Игроком, — хмыкнул Мэй, имея в виду невозможность вмешательства слепого случая в свою жизнь. — Только не со мной.

Семейство Гваринн, к которому принадлежала Хелит, почти целиком сгинуло во времена Войны Северных Народов. Когда погиб Оллес, то в наследство своей дочери он не оставил ни сокровищ, ни земель, ни влиятельных покровителей, кроме славной истории предков, разумеется. Впрочем, её право унаследовать власть отца еще никто не подтвердил. К тому же неизвестно, что скажет Совет.

Пока шли дожди, холодные и затяжные, как это обычно бывает ранней весной, из комнаты, где топился камин, нос высовывать не хотелось никому. Но вскоре установилась солнечная теплая погода. Утром Хелит проснулась в комнате, залитой золотым светом, и её потянуло на свежий воздух.

— Можно пойти гулять, уан Касси? — спросила она после завтрака, изобразив пальцами прогулку по столешнице.

Слово «уан» здесь означало обращение к незамужней девушке, а замужнюю следовало называть — в'енна. Так вот Даугир была «в'енна», а сама Хелит «уан». Обстоятельство, крайне её смутившее. Почему-то.

— Конечно, мы выйдем на прогулку, уан Хелит, — заверила Касси, и побежала советоваться с Даугир.