Злое счастье

— Ха! Экая ты благородная, моя леди! Пожалела, стало быть, деток малых?! Получается на большой дороге в компании с тобой Аллфин в большей безопасности, чем в отчем доме?

— Я его с собой не звала, — оправдывалась Хелит. — Сам сбежал.

— Оч-ч-чень это успокаивает, — издевательски хмыкнул Лайхин. — Особенно Сэнхана. Вот я и говорю, что бабе пристало у печки сидеть. Любой бабе! Хоть благородной, хоть простолюдинке.

Собственно говоря, Волчара уже пару раз изложил леди Гвварин свое видение женской доли, ничем радикально не отличавшееся от пресловутого принципа: «киндер, кюхен, кирхен». И только низкая рождаемость униэн не позволила ему вообразить себе идеал женщины-домохозяйки всех настоящих мачо — босая и беременная на кухне. До идей феминизма и эмансипации в этом мире еще не успели додуматься.

Оставалось лишь смиренно выслушивать сентенции лорда Глайрэ и согласно кивать. Ему это нравилось. Видимо, домочадцы внимали ему недостаточно серьезно. С убежденными идеологами ортодоксального домостроя такое часто случается. В конце концов, Хелит заподозрила в Лайхина тайного подкаблучника, чересчур уж рьяно он отстаивал превосходство мужчин над женщинами.

— Если хочешь знать, ир'Брайн может сколько угодно стращать Сэнхана, да только сделать — ничего не сделает. Мэев братец — не дурак и тертый тип, хоть прикидывается романтиком и соплежуем. Я все больше склоняюсь к мысли, что слова Риадда предназначались не столько для Сэнхана, сколько для тебя.

Признаться честно, Хелит сама догадалась, насколько сглупила. Советник ир'Брайн притворно топнул ногой, спугнул, а она и побежала. Вот и не верь после этого в истинность анекдотов о скудоумии блондинок. В прежней жизни она за собой таких досадных промахов не замечала. Неужто всё из-за смены масти? Но каяться нынче уже поздно.

— Рыжий мне еще «спасибо» скажет, — пообещал лорд Глайрэ. — То-то будет веселье: Рыжий Волчаре изъявляет сердечную благодарность. Непременно заставлю Мэя подарить один из своих хваленых кубков, — размечтался он.

Семь серебряных кубков пылились в кладовке эр-ирринской замковой кухни, и подавать их на княжий стол было строго настрого запрещено под страхом порки. Но любоваться-то ими Хелит никто не запрещал. Тончайшего литья барельефы в виде цветов, идеально подобранные самоцветные камни, волшебные письмена на ободке чаши — немые свидетели утраченного Мэем дара. Стоит ли удивляться, что Рыжий не мог заставить себя пить из них?

— Ты же его ненавидишь, лорд Лайхин, — допытывалась Хелит. — Так ведь?

Волчала задумчиво пожевал ржаную корку, прежде чем ответить.

— Мы с Рыжим — звери разной породы, если ты понимаешь, о чем я говорю, миледи. Как кошка и собака. Когда я вижу твоего Рыжего, у меня на загривке волос дыбом становится, а зубы сами собой щелкать начинают, — откровенно признался владетель Глайрэ. — Но я точно знаю, если Рыжий сказал — так оно и будет, если посулит — выполнит, и только смерть его остановит, ежели он решил что-то сделать.

Слова признания заслуг давнего недруга тяжко давались Лайхину, вырываясь через зубы сдержанным рычанием, а глаза горели изнутри серебристо-синим потусторонним светом.

— Тогда поясни, зачем тебе и твоим… сторонникам делать Мэя Верховным королем? Почему бы тебе самому…

— Ха! Я бы не противился, но Дома меня не поддержат.

— А Мэя поддержат?

— Не исключено, — загадочно улыбнулся Лайхин. — Тут от тебя все зависит. Ты у нас фигура ключевая, забыла? Пожелаешь возвести на трон Рыжего — кто станет идти против предсказания?

— А если не пожелаю? — тихо спросила Хелит, цепенея от осознания обреченности. — Если всё сложиться по-другому?

Лайхин приблизил свое лицо к её лицу и обдал девушку горячим пахнущим вином дыханием. Нет, Волчара не был пьян, даже не во хмелю. Однако он и без подражания зверю оставался безжалостным хищником.

— Долго же до тебя доходит, моя леди.

Конечно! Лайхин решил опередить всех на три шага, подстраховаться самым надежным способом. Раз у него та самая «дочь Кер», то любой претендент на престол обязан будет с ним считаться. Дело не в Рыжем, он ведь может и умереть, война на дворе как ни как. Лорд Глайрэ оказался в итоге хитрее всех, включая самого Мэя. Кто раньше встал того и тапки, то бишь… леди Гвварин.

Хелит только и оставалось, что кусать губы, изводясь бессилием и злостью. Не бить же себя ложкой по лбу за опрометчивость и скоропалительность поступков.

«Выписать что ли самой себе справку о крайней степени кретинизма? — самокритично подумала она. — Говорите медленнее, я — блондинка».

Для Отступника день не заладился с самого утра. Он опять не спал всю ночь напролет, писал, рвал и заново переписывал письмо к Альмару. Королевский гонец так торопился доставить известие о событиях на северной границе, что загнал несколько лошадей. А ведь от королевской крепости Сирон-Аяр до Приграничья всего ничего — дней пять, не больше.