Злое счастье

Он едва держался в седле, в колене пульсировала боль, но Рыжий был абсолютно, целиком и полностью счастлив. Ненависть – всего лишь изнанка любви, а гнев – оборотная сторона радости. Если нет возможности носить яркое платье, то и линялая подкладка сойдет.

Тайгерн остался в Эр’Иррине против воли. Мэй мог считаться тысячу раз Отступником, и все права на Тир-Галан давно перешли Сэнхану, но формально Рыжий оставался старшим мужчиной в семье. Его слово – закон, который не обсуждается. Воинственность сыновей Финигаса вошла в поговорку, в других обстоятельствах Тайго никогда не отказался бы помахать мечом. Но Мэй оставил на него замок, доверил свою цитадель, жизни женщин, арсенал, в конце концов. Это ведь что-то да значит?

Рыжий попросил: «Не подведи меня, брат!» – а он просил крайне редко. В последний раз он обращался с просьбой лишь к королю Альмару. Эта сцена навсегда запечатлелась в памяти Тайгерна. Буквально вросла в сознание.

…Меловое лицо короля, его серые губы, сжатые в нитку, и окровавленные руки, в которые Мэй вложил Крыло – свой прекрасный меч. Коленопреклоненный Рыжий резким движением обнажил шею, открывая ее для вероятного удара. Красные волосы полностью закрыли лицо. Сколько благородных униэн испытывали в эту минуту острейшее желание со всего маху рубануть по незащищенному затылку? Не пересчитать.

– Владыка, если считаешь, что я виновен – руби! – отчеканил Мэй, прежде чем опуститься на колени. – Только тебе дано право судить. Только тебе. Но не лордам-советникам.

Альмар знал, что внушительная часть дворянства требует крови Рыжего, также он знал, что Мэй не взойдет на эшафот. Он поднимет мятеж, и за ним пойдут очень многие. Сила десяти лордов-советников против силы старшего сына Финигаса – вот дилемма так дилемма. Король до крови разрезал ладони, сжимая лезвие меча, пока решал ее.

– Встань, Мэй Отступник! Я не вижу твоей вины, – молвил Альмар, уронив Крыло на мраморные плиты пола.

Только не надо думать, будто Верховный Король забыл Рыжему эту историю. Такое не забывается…

Пока Тайгерн вживался в роль временного хранителя Эр’Иррина, женщины готовились встретить раненых и позаботиться о них. Даугир извлекла из шкатулки хирургические инструменты: ланцеты всех видов, кривые иглы, распаторы.

– Красота! – похвалилась она. – Даже у столичных лекарей такого нет. Мэй специально заказывал у ангайских мастеров в Нунне.

– Острые, – подтвердила Хелит, тут же порезав палец о лезвие. – Надо их сварить.

– Тебе бы все варить, – рассмеялась Гвилен.

– Так надо! – настаивала далаттка. – Подержи их в кипятке. Тогда раны не воспалятся.

Над пристрастием Хелит к вареной воде потихоньку смеялась вся дворня, почитая ее требования причудой не совсем здорового ума. Но Хелит упорно отказывалась пить не перекипяченную воду и настоятельно просила девушек следовать ее странной привычке.

– Может быть, раненых тоже сразу сварить?

– Глупости говоришь, – обиделась Хелит. – Я точно знаю.

– Откуда?

– Не помню.

Девушки препирались до тех пор, пока в их спор не вмешался Гвифин. Ведун внимательно выслушал обе стороны, подозрительно окинул пристальным взором далаттку и забрал ее с собой. Он занимал просторное помещение в одной из башен, там же столовался и хранил все свои целебные травы и снадобья, ведя весьма уединенный образ жизни.

Хелит давно хотелось поглядеть на обитель ведуна, который не жаждал пускать к себе посторонних.

Хорошо выделанная коровья шкура на полу заменяла ковер, ложе было застелено пестрым покрывалом, а несколько стоящих в ряд блюдечек с молоком выдавали в хозяине главного покровителя замковых кошек. В большой клетке с жердочки на жердочку перепрыгивала серая птица с одним крылом. Какой она породы, Хелит не знала, а вот в живом пушистом «шаре» с огромными оранжевыми глазами сразу угадала сову.

– Будешь мне помогать, девочка, – сказал Гвифин, вручая Хелит ложку с длинной-предлинной ручкой. – Раз ты у нас такая умная.

– А что я должна делать?

– Мешать в котле, – буркнул ведун, влезая на стремянку, чтоб достать с высокой полки небольшой бочонок.

– Что это?

– Мокруница. Шибко быстро останавливает кровь.

Скоро мастерская Гвифина утопала в слоистых парах, пахнущих дурманящими травами, в котелке из черной бронзы весело булькало густое зелье бурого цвета, которое Хелит без устали мешала. Ведун утверждал, что его снадобье способно всего за несколько дней вернуть в строй раненого воина, при условии, что не повреждена брюшная полость. На этот случай он пообещал приготовить более сильное средство.

– Я давно хочу тебе спросить…

– О чем?

– О вареной воде, – немного смутился Гвифин.

– Девушки смеются…

Но ведун перебил Хелит на полуслове.

– Я не буду смеяться. Мне хочется услышать твое объяснение.

Проблема Хелит как раз состояла в том, что понятия, хранившиеся в ее голове, не имели названий на языке униэн. Но она попыталась.

– В простой воде живут мелкие твари, которые вызывают болезни. Они такие мелкие, что не заметны глазу. Но если воду сварить… некоторое время дать ей покипеть, то…

– Мелкие твари умрут, верно? – подхватил Гвифин.