Злой

— Я не люблю у себя дома таких разговоров, — недовольно поморщился Вильга, — и денежных проблем.

— Ну, — сказал Метеор, забывая обо всём на свете и беря костюм двумя пальцами, — ну, Ирма, только без фокусов… Какого же лешего ты сюда пришла? — неожиданно раскричался он, — может, не знаешь? Когда шла сюда, не была такой — знала, зачем идёшь!

— Витусь, — кисло улыбнулся Вильга, — выйдем на минутку, я хочу тебе кое-что сказать. Попросим извинения у пани… — Он встал и, довольно пренебрежительно поклонившись Марте, вывел Метеора в контору и тщательно закрыл за собой дверь.

«О чём они говорят? — прикусила губу Марта, оставшись одна. — Ну и влипла, вот так история! — Она подошла к двери, прижалась ухом к замочной скважине, но ничего не услышала. — Этот старый баран может оказаться ещё опаснее того спесивого идиота», — нахмурилась Марта, вспоминая, как внезапно изменил тактику Вильга. Сложила все свои вещи, поправила волосы и взяла в руки сумку.

— Видишь, Юрек, — сказал Вильга, когда они оказались в конторе, — дело не идёт.

— Пойдёт, — самоуверенно заявил Метеор, — ещё одна-две рюмки — и я всё устрою.

— Ах ты слизняк, — Вильга презрительно посмотрел на него, — ты выпьешь ещё пару рюмок и будешь готов. И так еле держишься на ногах. Здесь надо иначе… — он задумался.

— Как? — в голосе Метеора прозвучало сомнение.

— Надо силой… — осторожно проговорил Вильга, внимательно глядя на Метеора.

— Можно и так, — согласился Метеор, — но не нужно.

— А я говорю, — настаивал Вильга, — надо дать ей чем-нибудь по голове — и порядок.

— Почему бы и нет, — неожиданно согласился Метеор. Он неловко закурил сигарету и тяжёлым шагом направился к двери.

— Подожди, — задержал его Вильга, — так ты это сделаешь?

— Могу и я, — с пьяным безразличием согласился Метеор, сделал ещё шаг, затем присел на край письменного стола и сказал: — Нет, не могу. Я никогда такого не делал. Не сумею, Алюсь.

— Эх ты… — в голосе Вильги было глубокое разочарование.

Они вернулись в комнату.

— Ну, Алюсь, — дружелюбно сказал Метеор, — налей ещё по рюмке… А ты, Ирма… — он повернулся к Марте, и недобрая усмешка исказила его лицо, — довольно уже этого притворства… Перестань изображать из себя монахиню! — Резким движением он вырвал у неё из рук сумку и отбросил в сторону, затем схватил девушку в объятия и липкими губами стал целовать её лицо. Вильга незаметно подкрался сзади. В эту минуту раздался длинный резкий звонок. Метеор отпустил Марту, а Вильга вылетел из комнаты, распахивая настежь все двери, подскочил к окну мастерской и посмотрел вниз.

— Это председатель! — на всю квартиру крикнул Вильга. — Юрек, иди-ка сюда!

Метеор, мгновенно протрезвев, побледнел, оттолкнул Марту и побежал к Вильге.

— Иди отопри ему, — сказал Вильга, — а я тем временем улажу с этой…

— Только деликатно… — умоляюще произнёс Метеор; в его глазах застыл страх. Он медленно направился к железной лестнице.

Вильга вернулся в столовую и схватил Марту за руку.

— Ты, девка, — сказал он тихо и холодно, — сиди спокойно, если хочешь ещё немного пожить. Понимаешь? — Марта похолодела от его мутного взгляда. Он толкнул её в открытую дверь алькова, которую тут же с шумом закрыл и запер на ключ. Марта упала на кровать; потом села на край постели и вытерла лоб рукой. Только теперь она ощутила парализующий страх. В затуманенном тревогой воображении внезапно, неизвестно почему, возникли белые внимательные глаза.

Впервые в жизни Марта почувствовала, что больше не боится этих глаз, и впервые ей захотелось увидеть их близко, здесь, рядом. Она поднялась и только теперь догадалась, откуда взялось вверху пятно дневного света. Девушка быстро стала на кровать и потянулась к маленькому, зарешечённому изнутри окошку. Она уже хотела взобраться повыше и посмотреть, что находится там, за этим окном, как вдруг услышала за дверью громкий разговор. Слезла с кровати и потихоньку приблизилась к двери…

Когда-то, в начале реконструкции Варшавы, кофейня «Золушка» пользовалась огромным успехом. Она была излюбленным местом встреч варшавской богемы, среди которой встречались маклеры с «чёрного рынка», приятели и приятельницы актёров. Однако то время давно миновало, и теперь сюда заходили лишь удручённые временными семейными неурядицами служащие, скрывающиеся от посторонних глаз влюблённые пары, да утомлённые долгими скитаниями пьянчуги.

Лёва Зильберштейн вскочил из-за столика, увидев входящего в зал Мериноса.

— Есть? — садясь спросил председатель.

— Есть, — ответил Лёва, ставя себе на колени модную в Варшаве сумку из свиной кожи — нечто среднее между портфелем и чемоданом. Он открыл её и вынул плотно набитую и крепко перевязанную картонную коробку. Меринос протянул руку, Лёва инстинктивно отдёрнул свою, и лицо его залилось краской.

Кривая усмешка появилась на лице Мериноса.

— Лёва, старый друг, ты боишься? Мне не доверяешь?

— Что вы, пан председатель, — пробормотал Лёва, протягивая пакет Мериносу.