Злой

— Вот холера! — вполголоса ругнулся Дробняк. — Снова не здесь. А где же? — Сдвинув котелок на затылок, ещё раз вытащил блокнот. «Тут должно что-то быть», — уже в который раз подумал он. В блокноте были выписки из бухгалтерских книг кооператива «Торбинка» — какие-то даты и солидные суммы капиталовложений, выделенные на перестройку складов кооператива и на специальные земляные работы для прокладки телефонной линии. «Где-то здесь должен быть тайник», — размышлял Дробняк. Снова и снова он обходил стены подвала, простукивая их дулом револьвера. На минуту задержался на месте, где отзвук показался ему не совсем обычным; полез в карман и достал тюбик — в нём ещё осталось немного взрывчатки. «Нет, — подумал Дробняк, — довольно этой забавы. Вскоре он должен сюда прийти. И, кроме того, приближается минута, когда начнёт действовать Юлиуш Калодонт. На плечи этого разумного старика легла сейчас огромная ответственность. Будет ли она ему по силам? А я… — усмехнулся он про себя, — просто очень голоден, уже почти тридцать часов у меня не было ни крошки во рту. Обязательно нужно немного подкрепиться».

Йонаш Дробняк стряхнул с одежды пыль, погасил свет, вышел из подвала и запер его на замок. На безлюдной Шибовской площади ещё торговал киоск со сладостями. Он выпил там бутылку минеральной воды и купил три коробки торунских пряников. Отсюда Дробняк направился на Пружную и, вытащив из кармана кусочек мела, написал большими буквами на эмалированной красно-зелёной вывеске кооператива «Торбинка»: «Внимание, ЗЛОЙ! Я ожидаю на складе». И чётко вывел номер ворот на улице Багно. Потом зашёл в ворота и на стене возле лестничной клетки написал: «Поручик, внимание! Я ожидаю на складе на улице Багно».

Выходя из ворот, Дробняк ещё на минуту задержался и повторил обе надписи на тротуаре, прямо у входа. Потом вернулся на улицу Багно, залез в хорошо ему знакомый кузов старого «форда» и, удобно устроившись, принялся с аппетитом жевать уже немного чёрствые торунские пряники. Он ощутил приятный покой, хотя болели все кости.

Через два часа на пороге подвала появилась высокая тёмная фигура. Быстро открыв замок, человек исчез на старой лестнице. Йонаш Дробняк даже не вздрогнул. На его губах появилась довольная улыбка: так улыбается человек, у которого сошлись все расчёты.

— А теперь, — прошептал он, — пришёл черёд других. Приближается, панове, минута вашего выхода на сцену.

— Поручика Дзярского нет, — равнодушно ответил милиционер в бюро пропусков Команды милиции.

— Ка-а-ак это нет? — пробормотал Калодонт. — Тогда должен быть кто-то другой! Какой-то дежурный! — воскликнул он уже с отчаянием.

Милиционер снял трубку служебного телефона и сказал:

— Из бюро пропусков. Товарищ инспектор, к поручику Дзярскому просится какой-то гражданин. — Через минуту он положил трубку. — Ваш документ, — обратился милиционер к Калодонту.

Калодонт нервно вытащил документ; милиционер долго выписывал пропуск, наконец, появился второй милиционер и повёл Калодонта в комнату на первом этаже.

8

— Ваша фамилия? — спросил Дзярский.

— Новак.

— Имя?

— Генрик.

— Сколько вам лет?

— Тридцать два.

— Где проживаете?

— Анин. Слонечная, четыре.

— Хорошо, — сказал Дзярский и вдруг растерялся. Он не знал, о чём спрашивать дальше. Его охватил страх: такая безынициативность в следствии случалась с ним впервые в жизни. «Но и следствие совершенно исключительное», — пытался он себя утешить.

— Слушайте, Новак, — начал Дзярский, — на вас падает подозрение в совершении двух убийств и многочисленных актов насилия. Поэтому вы и арестованы. По вашему делу состоится открытый процесс. Говорю вам сразу, чтобы между нами не было недоразумений. Чтобы вы не думали, что вас задержали временно, с целью выслушать ваши объяснения. Я уполномочен посадить вас в тюрьму без решения суда.

ЗЛОЙ смотрел на Дзярского холодно, но не враждебно.

— Понимаю, — сказал он через минуту, — и у меня есть к вам просьба.

— Я слушаю, — сухо проговорил Дзярский.

— Нельзя ли здесь где-нибудь умыться?

Дзярский неприязненно на него покосился: эта незначительная просьба, такая обычная и будничная, рассеивала атмосферу, которую он пытался создать вокруг ЗЛОГО. Отказать ему Дзярский не решался, такой он был весь закопчённый и грязный; лицо — в потёках от высохшего грязного пота, одежда — в полосах смазки, наверное, от троса лифта, руки — в пятнах тёмного машинного масла.

— Хорошо, — коротко бросил Дзярский и позвонил.

На пороге появился сержант Мацеяк.

— Сержант, — распорядился Дзярский, — проводите арестованного в умывальню.

ЗЛОЙ вышел за Мацеяком. Дзярский встал и подошёл к окну. Вдали, на северо-востоке, где-то за Вислой, над Жеранью, начинали розоветь тучи; весенний вечер предвещал лучшую погоду, надоедливый резкий ветер утих.