«Злой гений» Порт-Артура

— Тут как с компьютером — идет переформатирование, но более подходящий термин, на мой взгляд, «перезалив», — профессор посмотрел на своего куратора, в котором любой знающий моментально бы опознал кадрового военного по выправке и развернутым плечам, которые не мог скрыть белый халат с шапочкой.

— Судя по всему, наш «объект» уже «доходит» до кондиции и может деактивироваться в любую минуту. И мы снова получим «двухсотого» — никакая реанимация не поможет.

— Тут ничего не поделаешь, товарищ генерал, приходиться рисковать. У нас ведь уже нет иного выбора. Ситуация сложилась сложная, так что требуется весомый ответ, который ошеломит «наших дорогих западных партнеров», как часто произносит «Первый».

Профессор поморщился, но постаравшись сделать это незаметно. Как никто он понимал неуместность продолжения эксперимента, но сверху торопили, настаивали и уже требовали ускорить ход событий. Ситуация в мире сложилась скверная — пресловутый «Карибский кризис» напоминал перед ней добродушные игры пацифистов. Война с применением атомных бомб и ракет для всех враждующих сторон завершится «викторией» — они смогут уничтожить своих противников.

Только «пиррову победу», одну на всех, получат — коллективное самоубийство, для которого в НАТО в приснопамятный год придумали изящный термин — «овер килл». Но время еще имелось, как и перспектива задействовать нетривиальное оружие, которое в одно мгновение может дезактивировать ядерные арсеналы. Так что работа установки, действующей на иных технологиях, стала приоритетом высшей категории. А потому на смерть пациентов все смотрели уже спокойно — мало кого из ученых в такой ситуации озаботит участь белых лабораторных мышей…

— Полковник ведь родился в двадцать первом году, за пять лет до кончины нашего реципиента, и оказался единственной подходящей кандидатурой. ДНК мы ему дополнили переливанием крови — у нас есть ровно полчаса совместимости, притирки двух матриц в прошлом, так сказать, и теперь ничего не остановить. Если не умрет сейчас — то результат достигнут.

— Да понимаю все, как и то, что Александр Викторович уже умирал — болезни и дряхлость доконали его. Хотя лучше подошел бы Илья Григорьевич, но тут не судьба — у нас тогда не было еще установки.

— Не совсем так, товарищ генерал, смею заметить. Номософия, отнюдь, появилась не на пустом месте. Потому и решили использовать хоть такую взаимосвязь между «объектами» дополнительно, а вдруг это немного повысит наши мизерные шансы. К прискорбию…

Договорить профессор не успел, как запищали динамики, и один из операторов, непроизвольно глотая от накатившего возбуждения воздух, излишне громко заговорил:

— Есть пробой! Активирован второй контур! Начат переброс! Пошел отсчет — три, два, один. Ноль!

Голос заглушил воющий сигнал, а в экспериментальной камере началось что-то невообразимое…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ «ПЕРЕЗАЛИВ» 18-24 апреля 1904 года Глава 1

«Странно, какое то новое ощущение — а ведь верно, ничего не болит надрывно, а вполне щадяще, чуть-чуть. А ведь я умирал — все же сто два года прожил, о таком сроке и не помышлял при моей то службе и образе жизни. Всего трое товарищей через столетний рубеж перешли — и я последний среди тех, кто дожил до нынешнего дня.

Но лучше бы не видеть того, во что превратилась твоя прежде великая держава, за которую миллионы людей порой не жалели ни крови, ни собственной жизни!

И мир, который может обратиться в радиоактивное пепелище, если мы не остановим выродков, что тщатся удержаться у кормила власти любой ценой, даже гибелью сотен миллионов!»

Мысли текли медленно и размеренно, как таежная речушка направляет свои воды в последние дни августа. Через сомкнутые веки просвечивался яркий свет, какой бывает только утром, причем летом — холод совершенно не ощущался, было достаточно тепло. А еще вернулся слух — громкие человеческие голоса, крикливые, гортанные и звонкие «вечных спорщиков улицы», сразу наводили на размышления.