Злой город

Наша дружина сшиблась с татарами. Как же страшно, когда сталкиваются две конные дружины! Звон клинков, грохот от ударов мечей и копий о щиты, ржание поднимающихся на дыбы лошадей, людские крики… все слилось в такой шум, что заложило уши. Я мгновенно поняла, что действительно главное – удержаться на коне, стоит упасть – и спасения не будет: просто затопчут. Вокруг мелькали чужие свирепые лица, скалили зубы лошади, громыхало, сталкиваясь, железо, предсмертные крики воинов смешивались с безумным ржанием поднятых на дыбы коней… Сначала было одно желание – вырваться из этого безумного клубка людской и конской ярости, но постепенно ярость захватила и меня. Следующие несколько секунд пыталась увернуться от чьих-то ударов, ловко наклоняясь и отскакивая. Но уже немного погодя и звуки в мир вернулись, и я сама, очухавшись, принялась рубить мечом налево и направо, причем сделала интересное наблюдение и стала применять новый, почти революционный метод боя.

Произошло это нечаянно, не сумев дотянуться до какого-то татарина, я с досады… сунула мечом под хвост его кобыле! В следующий миг сама едва успела отскочить от падающего со вставшей на дыбы лошади ее хозяина. Дальше о нем можно было не беспокоиться. Однако очередной удар пришелся не по крупу татарской лошади, а по морде. Получилось это тоже неожиданно, просто у них лошади умели кусаться. Эта тварь собиралась цапнуть мою Славу! Мы своих не сдаем, увидев лошадиный оскал, я от души врезала ей по зубам острием клинка. Как потом выяснилось, именно это спасло меня саму от меча хозяина лошади.

– Настя! – В пылу схватки Вятич забыл о моем новом статусе. Он прикрыл меня, но удар чьего-то меча все же здорово задел бок, на мгновение дыхание просто остановилось, и только усилие воли позволило удержаться в седле.

Зато я сама тут же ткнула куда-то в сторону и обнаружила, что приходится вытаскивать меч из живота нечаянно убитого врага. Ой, мамочки! Пару секунд после этого я как идиотка старательно стряхивала кровь со своего клинка, а потом еще и попыталась вытереть его о чью-то татарскую лошадь. Бедная кобыла, если и не погибла, то побрита оказалась основательно. Во всяком случае, я машинально отметила прилипший к клинку клок волос от ее гривы. Но для сантиментов времени просто не оставалось, вокруг шел бой, и жестокий бой. Дальше я остервенело рубила мечом, пытаясь лишь сообразить, не свой ли передо мной. Различала только по лошадям, остальное смешалось в единую массу, среди которой сверкали клинки и раздавались вопли.

Мне было страшно, так страшно, как не было даже в Рязани с трупами в обнимку. Боялась не гибели, если сразу, то хорошо, боялась упасть и быть попросту затоптанной, боялась, что ранят и останусь калекой, боялась боли, крови, лязга железа, злых лошадей и людей вокруг. Может, именно от страха рубила так, словно собиралась в одиночку уничтожить всех татар вместе с их конями! Причем как можно скорее, пока не убили меня саму.

И вдруг… татары почему-то бросились бежать. По какому-то знаку вся масса повернула от нас прочь. Тут же раздался крик Коловрата:

– Догнать! Живыми не выпускать! Ни единого живого!

Мы догоняли. Наши лошади куда быстрее, монгольские очень выносливые, но неспешные, они бегут долго, но медленно. Окружив их подковой, мы просто уничтожали монгольскую тысячу! Дружинники на скаку вытаскивали луки, натягивали тетиву… Мне это было недоступно, ни лук натянуть, ни тем более удержаться при этом в седле я не могла. Зато татарина догнала и, не заморачиваясь, полоснула по заду его лошади. И снова Слава едва успела отскочить в сторону, упавшего затоптали наши, скачущие следом. Еще пяток лохматых коняк пострадали от моего меча именно так. Жаль животных, но надо знать, кого на себе носить, могли бы взбрыкнуть и раньше или вообще кусать не наших милых лошадок, а своих сволочей-хозяев. Как бы приучить монгольских лошадей сбрасывать своих всадников сразу, как только увидят нашу атаку? Может, Вятич лошадиный язык знает?

Поняв, что именно я думаю, ужаснулась: ну совсем сбрендила в этом тринадцатом веке.

Первая стычка с татарами оказалась исключительно удачной – мы напрочь разбили двухтысячный заслон обоза! Евпатий подал сигнал, чтобы остановились. Надо разобраться с ранеными и убитыми. Вперед за лесок поскакали дозорные, чтобы, если вдруг появится еще одна тысяча или даже сотня, не оказаться застигнутыми врасплох.

Дружинники соскакивали с коней, вытирали свои мечи и сабли, подходили к товарищам, окликали раненых, сносили в сторону убитых, добивали раненых татар, только пару человек в одежде получше добивать не стали, видно, сохранили как языков. Кто-то уже стал перевязывать раны себе или другу…

Я оглянулась вокруг, ища глазами Вятича. Он подъехал совсем не с той стороны, откуда я ждала, покачал головой:

– Как за тобой приглядывать? Ты чего в первых рядах помчалась-то?

– Где?

– Даже сама не поняла? Ты же следом за Евпатием была в первом ряду. – Вятич вдруг рассмеялся: – А ловко у тебя получается лошадям по крупу.

– Но ведь действует!