Злой Город

«Н-да, погода благоприятствует любви, – привычными цитатами из «Золотого теленка» подумал про себя Дмитрий, – тем более здесь тоже тепло и темно, как между ладонями, а рядом идет нежная и удивительная».

– А почему ты не вышла замуж еще раз? Ведь предлагали же, наверное, и неоднократно?

– О да, чуть ли не в каждой экскурсионной группе есть хотя бы один мужчина, который непременно влюбляется и делает предложение. И куда меня только не звали! Один датчанин недавно предложил уехать с ним в Удольфбирген.

– Где это? – усмехнулся Дмитрий.

– Как он объяснил, неподалеку от Копенгагена.

– Ну а ты что же?

– А что я? – и на мгновение тон ее голоса лишился уже привычного для Дмитрия иронического оттенка. – А я женщина гордая и самостоятельная и мне никто, кроме Даши, не нужен.

Он почувствовал в этих словах легкую неправду, но ничего не сказал.

– Сам-то почему не женат?

– Не знаю. То ли не влюблялся еще до такой степени, то ли самого еще по-настоящему не любили.

Ему нестерпимо хотелось обнять Светлану, но он боялся пробовать, не чувствуя ее настроения и возможной реакции. Дмитрий знал, что еще обязательно попытается это сделать, и старался оттянуть момент, чтобы подготовить его как можно лучше, лихорадочно подбирая соответствующие темы и слова. А она молчала, смотрела себе под ноги и, о чем-то задумавшись, словно бы забыла о его существовании. Несколько минут они шли молча, а затем она подняла голову:

– Давай присядем и покурим?

– Давай. А ты куришь?

– Балуюсь, тайком от Даши.

Они сели на скамейку и он, поставив свою неизменную сумку рядом с собой, извлек из нее пачку «Кэмела» и две банки пива:

– Хочешь?

Она улыбнулась и кивнула:

– Хочу. Вот что, оказывается, ты в ней носишь. А то у меня Даша все интересовалась: что там у дяди в

сумке?

В сумке у «дяди» было еще кое-что, и он только усмехнулся, распечатывая банку пива и передавая Светлане:

– Замечательная у тебя дочь.

– Спасибо. А сама я разве не замечательная?

– Слов не хватает, чтобы выразить. Хочется говорить стихами.

– А ты пишешь стихи?

– Балуюсь. Так же как ты, – сигаретами.

– Почитаешь? – она прикурила и выпустила в сторону струю ароматного дыма. Высоко над лесом появилась луна, Дмитрий внимательно посмотрел на Светлану, чувствуя, что ему совсем не до стихов, потому что начинают дрожать и холодеть руки. Он жадно отпил глоток пива:

– Только не перебивай.

– Не буду.

Когда простейший разговор

Вмиг превращается в объятье,

Когда лукавство и укор

Ты отряхаешь, словно платье,

Когда вдруг задрожит рука,

Коснувшись полного бокала,

И жизнь покажется легка,

Какою раньше не бывала;

Тогда забудь, что дальше ждет,

Не омрачай грядущим вечер.

Лишь самый крайний идиот

О смерти думает при встрече.

Тогда читай мой легкий стих,

Ласкай, как раньше ты ласкала..

Тогда Вселенной на двоих

Нам поневоле будет мало.

– Замечательно! – и она слегка откинула назад голову.

У него пересохло в горле, он сделал еще глоток, поставил банку на скамейку и придвинулся к Светлане. Она не пошевелилась, не повернула головы, и тогда он осторожно обнял ее и, медленно нагнувшись, поцеловал в загорелую щеку. Потом отвел в сторону прядь волос, казавшихся в лунном свете совсем черными, поцеловал ушко, а затем еще и еще раз. И вдруг она слегка поежилась, повернула к нему лицо, и он прижался губами к ее губам. Мгновение какой-то смутной, трепещущей нерешительности – и вот они уже раздвинулись и он жадно приникает своим языком к ее языку. Рука Светланы с горящей сигаретой медленно опустилась на скамейку, и он обнял ее за талию, прижавшись еще плотнее. Они замерли, прошла минута, он оторвался от ее губ, стал целовать шею, мгновенно расстегнул две верхние пуговицы платья и стал опускаться все ниже..

Банка пива, слетев со скамейки, звякнула об асфальт, но он уже ничего не осознавал, кроме одного-на ней нет бюстгальтера и там, за отворотом платья, уже начинается теплая белая полоска незагорелой груди. Светлана позволила обнажить ее целиком и даже чуть подалась вперед, когда он стал мягко проводить кончиком горячего, влажного языка вокруг упругого коричневого соска. Они избегали встречаться взглядами, пока он, осторожно и умело, обнажал и целовал вторую грудь.

– Что ты делаешь? – услышал он откуда-то сверху ее осторожный, прерывистый шепот и, на мгновение оторвавшись, тоже почему-то прошептал:

– Не знаю… схожу с ума, кажется…